разница.
На этот раз она уже не услышит грома, и не будет пугаться молний. Все заканчивается. Приближается главное торжество, смерти.
Сильный удар в окно заставил ее вздрогнуть.
Возможно упавшая ветка дерева.
Оглушили истошные крики ворон.
Птицы так же боятся ненастья?
Счет дошел до девяноста.
На сто я соскользну с подоконника. Девяносто один. Девяносто два.
Снова невероятной силы удар в стекло, послышался треск деревянной рамы.
И вновь зловещее карканье.
Я ухожу из жизни под птичий хор. Занятный аккомпанемент.
Девяносто три.
София осторожно спустила одну ногу вниз, держась за подоконник обеими руками. Веревка затянулась, вызывая в теле судороги.
Как приятно… Аннет, ты зря боялась кислородного голодания. Сравнимо с легким кайфом.
Девяносто восемь.
Дверь спальни резко распахнулась.
Я забыла ее закрыть, какая непредусмотрительность.
Сто.
Последнее, что увидела София, лицо хозяйки, застывшее в немом крике. Проваливаясь во тьму, она уже не почувствовала, как руки подскочившей женщины схватили ее в охапку и что было силы приподняли над полом, подсаживая на подоконник.
Ненастье миновало. Теряющие силу раскаты грома беззубо ворчали, уходя на запад. В широко распахнутое окно ворвался свежий ночной ветер, принесший запах влажных гвоздик и раскрывшегося дурмана.
Две пожилые дамы склонились над лежащей на кровати женщиной, прислушиваясь к ее дыханию.
Одна присела рядом, взяла безвольную руку, прощупывая пульс. Другая, отойдя к столику у зеркала, плеснула в широкий стакан виски. Сделав большой глоток, повернулась к креслу в углу и со вздохом опустилась в него. Изящно закинула ногу на ногу, шлепанца закачалась на большом пальчике, покрытом алым лаком.
— Вот это приключение! Рейтинги моего блогга взлетят к небесам. — присвистнула молодящаяся кокетка.
— Кларисса, если ты напишешь хотя бы слово о том, что видела, не смей вступать на мой порог, — оборвала ее Агнесса, сверяя пульс Софии с секундной стрелкой.
Блондинка взмахнула кудряшками.
— Соседка, расслабься. Я пошутила. Ты лучше расскажи мне подробности. Твой звонок стоил мне нескольких седых волос, так что отдавай должок!
Агнесса, поднявшись в кровати сделала несколько шагов по комнате, собираясь с мыслями.
— Скажу одно, еще мгновение, и мне пришлось бы менять место жительства, распродавать имущество. Кто бы снял комнату в доме, где произошло самоубийство. До сих пор все дрожит внутри. Как вспомню ее огромные глаза, смотрящие сквозь меня, тело, корчащееся в петле, звериные хрипы… О Господи, Спаси и Сохрани.
— Выпей, дорогая! Сразу станет легче. — посоветовала Кларисса.
Пройдя к бутылке, налила несколько глотков для подруги.
— Скажи, как ты почувствовала неладное?
Агнесса всхлипнула, вытерла скатившиеся слезы.
— Да ничего я не почувствовала. Я звонила тебе сегодня утром, помнишь?
Кларисса кивнула
— Так вот, женщина прошла в дом, закрыла окна, опустила жалюзи. Я подумала, что, нагулявшись за ночь, она просто решила отдохнуть. Ничего не предвещало трагедии. Ближе к вечеру в дверь позвонил почтовый курьер, принесший два конверта для жилицы. Я подумала, проснется — передам. И вновь занялась своими делами. Что потом? Потом началась гроза. Но сначала порыв ветра сломал яблоню в нашем саду. Я выбежала из дома, пытаясь закрепить оставшиеся ветви. Как вдруг вороний крик заставил меня остолбенеть. Я никогда еще не слышала такой истошный почти человеческий вопль. Огляделась в поисках выпавших из гнезда птенцов. Никого. Подняла голову вверх. Вижу — огромный ворон ссужает круги над газоном. Я от страха пригнулась и стала потихоньку продвигаться к дому. Как вдруг, птица со всей мощью ударилась в окно второго этажа съемного дома. Громко каркнув, поднялась вверх, сделав круг, вновь вернулась и ударилась грудью в стекло. Неужели и птицы болеют бешенством, мелькнула в голове нелепая мысль.
А потом случилось то, что объяснить я не в силах, подруга. Вместо того, чтобы замереть от страха, ноги сами понесли меня в соседний дом. Я мухой взлетела по лестнице наверх, распахнула дверь в спальню и… увидела ее, спрыгнувшую с подоконника вниз. Откуда взялись силы, не знаю, но я подхватила ее, словно пушинку и подсадила обратно. Развязала петлю. Дотащила до кровати. Позвонила тебе. Вот и все.
Кларисса, затаив дыхание, слушала страшный рассказ.
— Мистика какая-то. Словно птица, бьющаяся в окно, пыталась спасти самоубийцу или… предупредить тебя.
— Не верю я во всякую чертовщину! Я смертельно испугалась, не знала что предпринять. Поэтому я позвонила тебе.
— Правильно сделала, что позвала. Ее нельзя оставлять в одиночестве. Если человек решил уйти из жизни, то его ничего не остановит. Она сейчас отлежится и повторит попытку, уверена.
— Да, я решила дождаться, когда несчастная придет в себя, и попросить ее съехать. Пусть чокнутая нимфоманка вешается или режет вены, но подальше от моего дома.
— Точно! Так и скажи ей. Мадам, прошу прощения, но я решила прервать договор аренды досрочно…
Тихий стон прервал их оживленный разговор. София возвращалась в сознание. Стоило ей прийти в себя, как жестокий спазм скрутил горло, вызывая надрывный кашель. Хрипя, она схватилась за шею и со стоном отдернула руку. На коже пылала огромная ссадина, оставленная шелковым шнуром.
— Дай ей выпить, Агнесса! Пусть прочистит горло.
Женщина, подошла к Софии и приподняла ее голову. Осторожно влила в рот несколько обжигающих капель.
Несчастная встрепенулась, попыталась присесть, но силы быстро оставили ее. С жалобным стоном женщина вновь опустилась на подушку, закрыла глаза и погрузилась в забытье.
— Придется провести ночь рядом, мало ли что взбредет ей в голову. — Агнесса тяжело вздохнула.
— Как считаешь, что привело ее к суициду? — не успокаивалась Кларисса.
— Что — что? Все наши беды от мужиков. Я сразу почувствовала неладное, когда увидела их вместе. Слишком красивые, слишком печальные и слишком влюбленные.
— Да, превосходная степень чревата неожиданностями. — подытожила Кларисса.
Будь в следующий раз осмотрительнее, дорогая. Соглашайся на гостей с одним 'слишком' не более. Думаешь, он бросил ее?
— Не знаю, что и сказать? Может, он был женат и скрывал? Сказал ей с утра, что не хочет развода… а она, влюбленная до дрожи не смогла пережить трагедию. Повторяю — все проблемы из-за них, кобелей. Только мой Клаус, Царство ему Небесное, не был такой. Любил меня.
Кларисса скривилась, боясь разрушать иллюзии недалекой соседки, она придержала длинный язык. Знала бы ты, глупая курица, как часто твой благоверный зависал у меня, пока ты разъезжала по
