– Может, хотела и его завербовать?
– А может, ей требовался еще один козел отпущения. Я думаю, нам следует еще раз осмотреть место преступления.
Блок связи на столе у Евы засигналил, и она отшвырнула потолочную панель.
– Даллас.
– Сообщение лейтенанту Даллас. Свяжитесь с офицером в доме 24 по 18-й улице. Смерть при подозрительных обстоятельствах. Одна жертва, пол женский. Проверка личности дала результат: Маккой Хлоя.
– Принято. – Ева отключила связь и стукнула ладонью по столу. – Черт побери!
Глава 10
Она выпила целый пузырек каких-то таблеток. Нарядилась в пенящуюся кружевами розовую ночную рубашку, тщательно накрасилась и причесалась, а затем улеглась в красивой позе на кровати среди целого моря хорошеньких подушечек в обнимку с лилово-розовым плюшевым мишкой. Ее можно было принять за спящую, если бы не открытые, уставившиеся в одну точку глаза, уже затуманенные смертью.
Рядом с ее рукой лежала записка – одна-единственная строчка, написанная витиеватым почерком на листке дешевой розовой бумаги: «Без него нет света, нет жизни».
Пустой пузырек из-под таблеток стоял на ночном столике рядом с недопитым стаканом тепловатой воды и одиноким розовым бутоном, с которого были сострижены все шипы.
Оглядев комнату, Ева решила, что роза очень точно вписывается в обстановку. Бело-розовые занавески в оборочку, фантастические луговые пейзажи в рамочках на стенах… Комната была аккуратная, кокетливо- женственная. Порядок нарушали только бумажные носовые платки, разбросанные белыми, как снег, комочками на полу у постели, контейнер с растаявшими остатками мороженого под названием «Греховный шоколад» и недопитая бутылка белого вина.
– На что это похоже? – спросила Ева у Пибоди.
– Похоже, она закатила целую поминальную оргию по себе самой. Вино и мороженое для утешения – и море слез. Должно быть, решила выпить, чтобы набраться храбрости и проглотить таблетки. Она была молодая, глупая и увлекалась театром. Вот и покончила с собой из-за никчемного слизняка.
– Да, все так и выглядит. Где она достала таблетки?
Пибоди со всех сторон осмотрела темно-зеленый пластиковый пузырек без этикетки.
– Это не аптечный пузырек. Черный рынок.
– По-твоему, она из тех, кто имеет связи на черном рынке?
– Нет. – Пибоди нахмурилась и более пристально присмотрелась к телу. – Нет, но некоторые маргинальные толкачи работают в студенческих и артистических кругах. Она вращалась и в тех, и в других.
– Это верно. Что ж, вероятность не исключена. Тем более что ей пришлось действовать быстро. Из нашей краткой встречи я вынесла впечатление, что она весьма импульсивна. И все же…
Ева обошла комнату, заглянула в маленькую ванную, осмотрела небогатую гостиную и крохотную встроенную кухню. Масса безделушек, опять репродукции романтических пейзажей на стенах. В маленькой раковине на кухне не было посуды, нигде не валялись разбросанные предметы одежды. И бумажные носовые платки лежали только в спальне.
«Кругом ни пылинки», – убедилась Ева, проведя пальцем, обработанным защитной эмульсией, по поверхности стола.
– Уж больно тут чисто, – заметила она. – Странно, что женщина, так глубоко погруженная в свое горе, решила навести блеск перед самоубийством.
– А может, она всегда была аккуратисткой?
– Может быть, – согласилась Ева.
– Прибралась, накрасилась, причесалась, – продолжала Пибоди. – Бывают такие люди. Вот взять, к примеру, мою двоюродную бабушку. У нее пунктик: убирает постель, как только встает утром. А знаете почему? Чтобы, если она вдруг навернется и отдаст концы, никто не подумал, что она была неряхой и плохой хозяйкой. Всякое на свете случается!
– Ну ладно, предположим, она достает таблетки и покупает себе нераспустившийся розовый бутон. Потом возвращается домой, устраивает генеральную уборку, наводит марафет. Садится на кровать, плачет, ест мороженое, пьет вино. Пишет записку, потом глотает таблетки, ложится на постель и умирает. Все могло быть именно так.
Пибоди с шумом выдохнула.
– Но вы так не думаете? И у меня тоже такое чувство, что я упускаю нечто очевидное.
– Очевидно здесь только одно: девушка двадцати одного года от роду умерла. И по первому впечатлению это выглядит как самое натуральное, вызванное горем самоубийство.
– Биссел и Кейд тоже выглядели очень натурально – самое обычное, вызванное приступом бешеной ревности двойное убийство.
– Браво, Пибоди! – Ева сунула большие пальцы в карманы брюк. – Продолжай в том же духе.
– Пока продолжать нечего. Если это тоже дело рук ОБР или террористов, какой у них мог быть мотив?
– Она знала Биссела, была его любовницей.
– Да, но она же была совсем еще девчонкой. Если она знала что-то существенное о работе Биссела, о
