подозрительную и циничную натуру насквозь. И если бы мне пришло в голову добавить транквилизатор в один из стаканов, я оставил бы его у себя.
— Черт бы тебя побрал, — проворчала Ева.
— Но я этого не сделал. — Он наклонился и чмокнул ее в нос. — Уговор есть уговор.
— Я тебя напугала… Извини.
Рорк снова взял ее за руку.
— Соммерсет сказал, что ты вернулась домой еще до пяти.
— Да, где-то в это время. Мне надо было вздремнуть часок-другой. — Ева оглянулась на окно. — Но я и вправду вздремнула. Уже темнеет. Который час?
— Почти девять. — Рорк знал, что она больше не уснет, хотя был бы рад, если бы уснула. Он лег бы рядом с ней, обнял бы ее, и они вместе стряхнули бы с себя во сне остатки кошмара. — Тебе не помешало бы поесть, — решил он. — И мне тоже. Хочешь, поедим прямо здесь?
— Можно. Но сперва мне не помешало бы кое-что еще.
— Чего ты хочешь?
Ева поднялась на колени, откинулась на пятки и обхватила ладонями его лицо.
— Ты — лучше любого успокоительного. С тобой я чувствую себя… чистой. И сильной. — Его руки обвились вокруг нее, и она вплела пальцы ему в волосы. — Ты заставляешь меня вспомнить и помогаешь мне забыть. Побудь со мной!
— Я всегда с тобой. — Он поцеловал ее виски, щеки, губы. — Я всегда буду с тобой.
Ева придвинулась к нему, слегка балансируя на коленях в приглушенном свете. Хотя буря миновала, что-то у нее внутри еще дрожало. Но она знала, что Рорк прогонит эту дрожь. Он сделает так, чтобы опять все стало хорошо.
Она повернула голову, провела губами по его шее, вдыхая запах своего мужчины, пробуя его на вкус. Из ее груди вырвался вздох удовлетворения. Он понимал ее нужды, знал, чего она от него хочет, что хочет дать ему. Он тоже еще не вполне оправился от шока, но она поможет ему успокоиться.
Его губы скользнули по ее скуле и прижались к ее рту в глубоком нежном поцелуе. И она, его сильная и беспокойная женщина, растаяла в его объятиях. Они вместе погрузились в состояние блаженного покоя. Их губы были слиты, сердца бились в унисон, и на этот раз он был твердо уверен, что ее участившийся пульс говорит о наслаждении.
Когда он опрокинул ее на спину, их глаза встретились, и она улыбнулась.
Не сводя с нее глаз, Рорк расстегнул ее рубашку. Ева проделала то же самое с ним, и он с удовлетворением отметил, что ее руки больше не дрожат. Он стянул рубашку с ее плеч и провел кончиками пальцев по гладкой белой коже, удивительно тонкой и нежной для такого сильного, тренированного тела. Низкий стон наслаждения вырвался из ее груди. Она вдруг вскинулась, обвила руками его шею и прошептала ему на ухо:
— Мое!
Это потрясло Рорка до глубины души. Взяв ее руки в свои, он повернул их ладонями вверх и поцеловал каждую в самую серединку.
— Мое!
Они вытянулись рядом на постели, касаясь друг друга словно в первый раз. Долгие неторопливые ласки, волнующие и успокаивающие; затяжная страсть, угли, тлеющие под пеплом…
Теперь Ева согрелась и обрела уверенность. Закрыв глаза, она неспешно плыла на волнах наслаждения и гладила его волосы — весь этот упоительный черный шелк, гладила его спину — живую стену мышц.
Она услыхала, как он шепчет «aghra» — по-ирландски это означало «моя любовь». «Да, я твоя любовь, — подумала Ева. — Слава богу!» И выгнулась вперед, предлагая ему еще больше.
Возбуждение нарастало медленно и постепенно, оно было подобно восхождению на высокую гору. Но вот вздохи превратились в стоны, наслаждение сменилось дрожью предвкушения. Еве казалось, что ее поднимает на гребень теплая голубая волна.
— Наполни меня! — Она склонилась к нему, и их губы снова встретились. — Наполни меня…
Рорк заглянул в ее глаза — потемневшие, подернутые влагой — и медленно вошел в нее, погрузился в желанное обволакивающее тепло. Теперь они двигались в едином ритме, и их единение было настолько полным, что у него сжалось сердце. Он опять прижался губами к ее губам и готов был поклясться, что вдохнул ее душу. А когда она прошептала его имя, его сердце разбилось от нежности.
Потом Ева долго смотрела на ночное небо в окне над кроватью. Стояла такая тишина, что казалось, весь окружающий мир исчез куда-то и на свете ничего нет, кроме этой комнаты, этой кровати, этого мужчины.
«Возможно, в этом и есть предназначение секса, — лениво думала она, — хоть на время отделить тебя от всего мира, оставить наедине с твоим единственным мужчиной. Позволить тебе сосредоточиться на своем теле, познать наслаждение — и не только телесное, но и духовное, если тебе повезет с мужчиной. Если бы не эти островки чувственного одиночества, можно и с ума сойти».
До знакомства с Рорком Ева использовала секс исключительно для физической разрядки. Она никогда раньше не понимала интимной близости этого акта, никогда полностью не раскрывалась перед другим человеком. Она никогда не испытывала такого блаженства и покоя, наступавшего следом за актом любви, пока Рорк не полюбил ее.
— Мне надо кое-что тебе сказать, — прошептала Ева.
— Хорошо.
Она покачала головой.
— Не сейчас, чуть позже. — Если бы она задержалась еще хоть чуточку дольше в этой постели, наполненная счастьем от близости с Рорком, то позабыла бы, что он все-таки существует, этот проклятый окружающий мир, который она поклялась защищать. — Мне надо встать. Не то чтобы я очень хотела, но придется.
— Ты должна поесть.
Ева невольно улыбнулась. Он, как всегда, заботился о ней. Неужели он никогда не перестанет о ней заботиться?
— Я поем. Больше тебе скажу: я позабочусь об ужине для нас обоих.
Рорк поднял голову, и его глаза, эти ослепительно синие глаза, задумчиво прищурились.
— Ты это сделаешь?
— Эй, приятель, я умею пользоваться этой дурацкой микроволновкой не хуже, чем любой другой! — Она легонько шлепнула его по ягодицам. — Отвернись.
Рорк повиновался.
— Всему виной секс или успокоительное?
— Чему виной секс или успокоительное?
— Почему ты вдруг стала такой домашней и пушистой?
— Будешь острить, ужина не получишь!
«Остри не остри, — подумал он, — на ужин, скорее всего, будет пицца».
Ева вытащила из шкафа халат для себя, потом перешла к его шкафу и взяла халат для него. Рорк следил за ней с растущим изумлением.
— И не думай, что острить можно только вслух. Я читаю все твои ядовитые мысли!
— Так почему бы мне не заткнуться и не раздобыть для нас немного вина?
— В самом деле, почему бы и нет?
Пока Ева на кухне задумчиво разглядывала микроволновку, Рорк отправился в гостиную и открыл стенную панель, за которой располагались полки с винными бутылками. Не сомневаясь, что на ужин будет пицца, он выбрал бутылку кьянти, открыл ее и поставил на столик.
— Ты сегодня еще будешь работать? — крикнул он.
— Да, мне надо кое-что сделать. — Ева выглянула из кухни. — Мира составила для меня психологический портрет, я хочу еще раз его перечитать. И потом, я до сих пор не провела ни одного вероятностного теста. А еще нужно проверить банки глаз, клиники по пересадке органов и все такое. Скорее всего, пустая трата времени: ведь он взял их не на продажу. Но надо отбросить и эту возможность. А для этого ее следует рассмотреть.
