– А почему ты решила, что я буду отдавать предпочтение женщинам? – кокетливо поинтересовался Леопольд.
– Мужчины тоже находят это сексуальным, – поспешила добавить Мариэтта. – А ты что, собираешься стать гомосексуалистом?
Леопольд задумался.
– Нет, – сказал он наконец. – Вряд ли.
– Успокойся, – вступила я, – нос у тебя не крючком. У тебя большой толстый нос. По-моему, очень симпатичный. – Мои слова Леопольда немного утешили.
– Вот зеркало, – сказала Мариэтта, порывшись в своей сумочке змеиной кожи с изрядно поредевшими чешуйками. Она открыла пудреницу и подставила Леопольду под нос. – Видишь? Не больше, чем всегда.
– Так вижу только свои коралловые уста, – сказал Леопольд. Мариэтта подняла зеркальце повыше. Леопольд осторожно погладил нос. – По-моему, он опух. Может, в суд подать?
– Если мы собираемся действовать, надо торопиться, – сказал Теодор. – Библиотека закрывается, и он появится с минуты на минуту. Задание следующее: он должен споткнуться на верхней ступени и полететь мордой вниз. Если нас поймают, я ни при чем.
Мы все четверо закрыли глаза и сконцентрировали волю.
– Ничего не получается, – сказал Леопольд через минуту.
– Он прав. – Мариэтта открыла глаза и огляделась. – Я слишком голодная.
– Что будем делать? – спросила я. – У меня голова раскалывается.
– Концентрируйтесь, черт вас подери! – рявкнул Теодор. – Он скоро выйдет. Не понимаю, почему все должен делать я один.
– Я лучше сяду. – Я присела на бетонный парапет и уставилась на дверь библиотеки. – А вот и он!
Стэнли Брукс был фута четыре в высоту и примерно столько же в ширину. На нем был красный свитер и широкие клетчатые штаны. Руки у него были толстые и короткие. За ним шла его мать, миссис Брукс, женщина приблизительно той же комплекции. Стэнли увидел нас и, дождавшись, когда мать его нагонит, скорчил Леопольду рожу.
Он все еще смотрел на Леопольда, когда полетел вниз. Мы совсем забыли о площадке посредине. Так что падение получилось неплохое – с шести ступенек и мордой в бетон.
– Вот так-то! – воскликнул Леопольд, прежде чем я успела зажать ладонью его коралловые уста.
Стэнли отверз свои коралловые уста, но несколько секунд из них не доносилось ни звука. Затем он выдал руладу, начавшуюся с визга и плавно перешедшую в рев.
– Они меня уронили! – выл он в промежутках между рыданиями. – Мам, они столкнули меня с лестницы!
Его мать обернулась и окинула нас взглядом тигрицы, защищающей детеныша.
– Дети, что вы тут устроили? – завизжала она.
– Ничего, миссис Барсуке, – сказал Теодор. – Я хотел сказать, миссис Брукс.
– Шайка наркоманов! – орала она. – Малолетние преступники! Вас нельзя пускать в библиотеку! Вам место в школе для умственно отсталых! Где ваша мать? Я ей все расскажу! И полицию вызову! Отбросы общества!
Она отвернулась от нас и заковыляла по ступенькам к валявшемуся внизу Стэнли. Рывком поставив сына на ноги, она принялась его отряхивать.
– Посмотрите! – сказала я радостно. – У него шнурки развязаны. Будь он постройнее, заметил бы.
Миссис Брукс взглянула на кроссовки Стэнли. Я сказала правду. Шнурки у него действительно были развязаны. Она воззрилась на нас. Мы дружелюбно улыбались. Она схватила Стэнли за руку и потащила к машине.
– Сработало! – сказал Леопольд.
– Не думаю, – мрачно сказал Теодор. – Это было счастливое совпадение. А куда мама запропастилась?
– Может, в бар заглянула, – предположила Мариэтта.
Из-за угла появилась мамочка.
– Что-то холодновато! – сказала она.
– Знаешь, если бы ты не вырядилась в платье для коктейля, тебе бы не было так холодно, – сказал Теодор, окинув ее презрительным взглядом.
– Никогда не думала, что ты настолько привержен условностям, – сказала она.
– При чем здесь условности? – возмутился он. – Сама же говоришь, что замерзла.
– Мам, что случилось? – спросила Мариэтта. – Ты дозвонилась до Пирса?
– Он приедет, – ответила она как-то неопределенно.
– Где ты пропадала столько времени?
– Не могла найти работающего телефона, – сказала она. – Все сломаны. Ни одного нормального в пяти кварталах вокруг. Еле-еле нашла один. Пирс починил машину, он выезжает.
6
Мы прождали еще минут сорок. За это время совсем стемнело, даже фонари перед библиотекой погасли. Обычно мы ужинаем в шесть. Было наверняка значительно позже: есть хотелось ужасно. Мамочке надо было в туалет, а библиотека уже закрылась. Единственным местом, куда можно было пойти, была мэрия, располагавшаяся над полицейским участком. Я пошла с ней за компанию.
– Не понимаю, почему Пирс задерживается, – сказала мамочка. – Он должен был приехать минут двадцать назад.
– А что с Эдвардом? – спросила я.
– Черт возьми! – воскликнула мамочка и резко притормозила. – Совершенно о нем забыла! Он не выходил из библиотеки?
– Нет.
– А миссис Хартли, библиотекарша?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Понятия не имею, как она выглядит.
– Наверное, вечером она пользуется служебным входом, – сказала мамочка. – Все запирает и выходит через другую дверь. Ой, боже ты мой!
– Где был Эдвард, когда ты уходила?
– Спал на полу в ее кабинете. Ты же знаешь, он всегда спит после припадка.
– Откуда мне это знать? – изумилась я. – Я же его почти не вижу. Он приезжает поздно вечером, а рано утром уезжает. Последний раз он появлялся полгода назад меньше чем на сутки, а до того лет шесть или семь – ни слуху ни духу. Мы его терпим только потому, что ты утверждаешь, будто он отец Леопольда.
– Ты хочешь сказать, я никудышная мать? – спросила мамочка.
– Не заводись, – сказала я. – Библиотека закрыта, а Эдвард, скорее всего, заперт внутри. Что ты собираешься делать?
– Хотелось бы найти женский туалет, – сказала мамочка.
– Миссис Хартли случайно не родственница мистера Хартли, специалиста по пылесосам «Минотавр»? – спросила я.
– Не знаю, – ответила мамочка. Мы подошли к мэрии. – А это мысль! Может, она его мать?
Мы поднялись по лестнице к общественному туалету. Ни в одной кабинке бумаги не было.
– У меня в сумке есть салфетки, – сказала мамочка.
– Дай мне парочку, – попросила я. – Не понимаю, какое тебе дело до того, что Эдварда заперли в библиотеке. Пусть проспится, утром его выпустят.
– Не такой я человек, – сказала мамочка. – Понимаю, так было бы проще жить, но я не ищу легких путей. Надо сообщить в полицию.
– Скажи честно, – сказала я и покраснела, – он правда отец Леопольда?
– Видишь ли, у мужчин столько сперматозоидов, – сказала мамочка. – И эти крохотные головастики такие живучие. Наверное, можно провести генетический тест – только зачем? Дело сделано.
– У тебя тогда был кто-нибудь еще?
