– Не то-о-о, – протянула девица. Но вместо «не то» у нее получилось «не тоу». – Теперь все по- другому! Здесь выступаем мы. – И она ткнула острым наманикюренным ноготком-коготком в листок.
– Господи! – простонал Грушев и плюхнулся на диван. В его взгляде читались тоска и затравленность.
– Мы сейчас же приступим к репетициям! А вечером мне привезу-ут наря-я-д.
– Сейчас приступить я не могу. Я должен хотя бы пообедать!
– Обед скоро подадут. – И Марианна Николаевна повернулась к нам спиной.
– Я тоже поем, – и «персик» села на стул, красиво поджав под себя длинные ноги-ходули.
– Вы обедаете с Константином Диодоровичем, – напомнила ей Марианна Николаевна.
– Ах да! – девица взяла из вазы яблоко и вонзилась в него крепкими белыми зубками.
Принесли обед.
В присутствии Эли все, как загипнотизированные, молчали. Наконец, эту гробовую тишину нарушила Алена:
– Вы каким номером выступаете?
Хруст яблока был ей ответом.
– Я? Первым! – прожевав, сказала Эля.
– Понятно.
Огрызок яблока полетел обратно в вазу. Эля встала, продемонстрировав всем присутствующим свою налитую попку и загорелые ноги.
– Я жду в зале. Пе-е-етя! – пропела она.
И так же быстро, как появилась, девушка умчалась.
– Интересный получится номер, – со смешком сказала Алена. – Отображу все это в посте и блоге.
– Я умол-я-ю! – певец налег грудью на стол. – Не надо добивать раненого льва. Пощади меня!
– В прошлый раз вы были гладиатором.
– Что? – встрепенулся Грушев.
– В прошлый раз, на той вечеринке, вы выступали в образе гладиатора. А сейчас вы – лев?
Грушев метнул на нее сердитый взгляд:
– Алена! Вы бы лучше какую-нибудь другую тематику для своих постов и блогов выбирали. Я недавно был на презентации «Отель-Плаза «Русь», и там был Нересов. Меня представили ему… Извините, мне пора.
Нересов был замминистра внутренних дел. Певец бросил салфетку на стол и отодвинул стул. Взял стакан с водой, отпил крупный глоток.
– Не скучайте, друзья! – и он удалился.
Баранов, сидевший рядом со мной, хрустнул пальцами.
– Представление было удачным, – тихо сказал он.
– О чем вы шепчетесь? – недовольно протянула Алена. Она была раздражена последним прозрачным намеком Грушева: мол, если она и дальше будет «полоскать» его в своих статейках – не избежать ей крупных неприятностей.
– Ни о чем. О погоде, – и Баранов широко улыбнулся.
Справа от меня что-то шевельнулось (вернее, кто-то), и я напряглась.
– Вас погода не устраивает? – от низкого голоса Андре я вздрогнула.
– Устраивает, – буркнула я, спрятавшись за высоким бокалом.
– Обычная погода в Антибах, – не унимался он. – Не хотите прогуляться после обеда?
– Не знаю. Голова болит.
– На воздухе все пройдет.
– Вы еще коллекцию не осматривали? – вставил Баранов, разделываясь с омлетом.
– А что?
– Так, ничего. Вы как-то странно на мои вопросы реагируете, Кристиночка. Мы могли бы прогуляться по парку и обсудить кое-какие вопросы. Не возражаете?
– Она уже приглашена, – сказал Валасьен.
– У меня где-то был ваш номер мобильного, – не обращая на него никакого внимания, сказал Баранов, доставая свой сотовый из кармана. – Давайте-ка я запишу его еще раз. – И он улыбнулся мне одной из самых своих обворожительных улыбок. Я как-то некстати вспомнила о Светке Чиж и о ее желании переспать с Барановым. Видела бы она меня сейчас – невольно развеселилась я! Сам Баранов просит у меня телефончик!
Справа от меня ощутимо зрело недовольство. Я продиктовала Баранову номер и вновь уткнулась в свою тарелку. Баранов скользнул по мне рассеянным взглядом, встал из-за стола и улыбнулся:
– До встречи.
Почти сразу же поднялся и Валасьен. Он мне ничего не сказал, но, глядя на его удалявшуюся спину, я ощутила тоску и пустоту в душе.
Обиделся?
Или набивает себе цену?
Я была готова найти цветок ромашки и начать обрывать лепестки:
«Обиделся или набивает себе цену? Почему он ушел, ничего мне не сказав? В чем дело?..»
Еще немного, и я помчусь за ним и потребую объяснений. Не смешно ли? После того как я сама проигнорировала его – только что, за столом.
Алена смотрела на меня насмешливым взглядом:
– А ты, кажется, пользуешься здесь успехом у мужчин?
– Не заметила.
– Как же, как же, эти двое просто пожирали тебя глазами! Надо быть абсолютно слепой, чтобы этого не заметить. Ты еще и кокетка?
За ее насмешливостью скрывались усталость и неосуществившиеся мечты. В своем блоге Алена писала о нормальном женском счастье – об олигархе из Лондона, а такие персоны ей упорно не попадались, несмотря на все ее старания. Олигархи обходили Алену стороной. Она пугала их своим напором, агрессивностью, липучестью, силиконовыми губами и взглядом, в котором четко читалась классовая ненависть, слитая с неприкрытым восхищением.
Я встала из-за стола: аппетит разом пропал, и мне захотелось уединиться в своей комнате.
– Я пойду отдохну немного.
– Отдыхай! Тебе силы скоро понадобятся, – насмешливо сказала Алена. – На двоих сразу!
Я решила позвонить Паше и доложить ему о Баранове. Но вдруг здесь все прослушивается, тогда уж лучше мне выйти в парк. Немного поколебавшись, я взяла сотовый, спустилась и вышла в парк. Он четко делился на две зоны. Первая – лужайка с коврово-зеленым покрытием. Пальмы кучковались ближе в забору. Зелень лужайки разбавляли кустарники, забавно подстриженные в виде кубов и ромбов.
Мимо меня с деловым видом прошла Марианна Николаевна с листом бумаги в руках. Неподалеку слышались фальшивое пение девочки-«персика». Я не знала, где найти укромный уголок, чтобы спокойно поговорить со своим шефом и поставить его в известность о появлении здесь нашего заклятого конкурента Баранова. А вон, кажется, есть подходящее место под пальмами, там, где дорожка, выложенная розовыми плитами, делает кокетливый изгиб.
Я заторопилась туда: мне не терпелось сообщить Паше эту новость, которая, как я знала, в восторг его отнюдь не приведет.
Оглянувшись, нет ли кого-нибудь лишнего поблизости, я набрала Пашин номер.
– Да? – тон его был сухим и деловитым.
– Между прочим, добрый день!
– Добрый. Это все, что ты хочешь мне сообщить: что в Антибах день добрый и по этому поводу ты меня отрываешь от других важных дел? – его тон был предельно взвинченным. Волгоградская теща, поняла я.
– Я звоню по важному поводу.
– И?.. Говори скорее, Кристи. У меня дел по горло!
