прибрано, и потом этот заводной котенок… — Пибоди указала пальцем, и Ева нахмурилась, глядя на свернувшийся клубок белой шерсти. — Я проверила его дисплей. Она перевела его в режим сна в двадцать три восемнадцать. Будь у нее неприятности, вряд ли она вспомнила бы о котенке.
Ева пристально разглядывала комнату, обходя ее кругом. Чувствовалось, что тут живет женщина. Было что-то очень женское во всем этом порядке.
— Итак, убийца звонит ей по сотовому. «Выходи, давай вместе выпьем». Или: «Я ужасно поссорилась с приятелем, приходи, мне надо поплакаться тебе в жилетку». Нет-нет. — Ева покачала головой и вошла в маленькую спальню с горой подушек на аккуратно застеленной кровати. — Она взяла с собой вытяжное оружие. Обычно копы не выходят из дому без оружия, но я как-то слабо представляю, зачем ей потайной ствол, если она просто идет с кем-то выпить в баре.
— Кто-то из ее информаторов. «Встретимся в таком-то место в такое-то время. У меня есть для тебя классное дерьмо».
— Да-да, это могло сработать. Поговорим с ее шефом, с ее напарником, с ее командой, посмотрим, над чем она работала. Может, она встречалась с неофициальным осведомителем или просто с кем-то, кому не вполне доверяла. На всякий случай взяла вытяжной ствол. Просто для пущей надежности. И все-таки он ее подловил. Свалил без борьбы.
— Она же не ожидала увидеть его у себя на лестнице! — возразила Пибоди. — Он просто застал ее врасплох.
Ева промолчала. Ей надо было это обдумать, еще раз пройти весь путь, все проверить.
— Давай посмотрим, что тут можно найти.
Они принялись за работу. Обыскали ящики, шкафы, осмотрели одежду, рылись в карманах. У мертвых нет частной сферы, и Ева считала, что Колтрейн, будучи копом, должна это понимать.
Она нашла в ящике тумбочки набор масел для тела и несколько игрушек. Пришлось блокировать образы, так и норовящие поселиться у нее в голове: образы обнаженных тел Морриса и Колтрейн, упоенно перекатывающихся по постели.
— Ей нравилось красивое белье, — заметила Пибоди, роясь в других ящиках. — Шикарное белье. Женственное, сексуальное. Она любила красивые вещи. Вазочки, настольные лампы, подушки. В ящиках идеальный порядок, не то что у меня. Вещей у нее не так уж много, если ты меня понимаешь. Битком не набито. И все не то чтобы одинаковое, но хорошо подобранное. У нее тут красиво, другого слова и не подберу.
Ева подошла к изящному угловому столику. На нем стоял компактный компьютер с блоком связи. В единственном неглубоком ящичке она нашла электронную записную книжку, но, когда попыталась вывести данные на экран, ей было отказано в доступе.
— Она же коп, — рассудила Ева. — Конечно, она закодировала доступ. Ладно, пометим для электронщиков. Я хочу знать, что там.
Чем больше она искала, тем больше узнавала об убитой. Пибоди была права, Колтрейн любила красивые вещи. Не кокетливые, просто женственные. Но никакого беспорядка, нагромождения, все на своих местах. Розы в гостиной живые. Свежие.
Ева нашла коробку с открытками из цветочных магазинов. Все открытки были от Морриса. Он говорил, что они много месяцев встречались только друг с другом. По крайней мере цветы ей посылал только Моррис, судя по открыткам.
Но это еще не означало, что у нее не было никого на стороне. Когда женщина выходит из дома в столь поздний час, не исключено, что у нее свидание.
И все-таки не похоже, думала Ева. Она же видела Колтрейн с Моррисом. Чувствовала между ними притяжение.
— Надежный дом, — вслух сказала Ева. — Симпатичная квартирка, игрушечный котенок. Хорошая мебель, красивая одежда. При этом она не барахольщица, она очень разборчива. Украшений мало, но, опять же, все, что есть, хорошего качества.
— То же самое с шампунями, лаками, косметикой, — подхватила Пибоди. — Она знала, что ей подходит, что ей нравится, этого и придерживалась. У меня, например, целый ящик забракованной помады, теней, туши и всякой ерунды. Вот, смотрите, ее духи. Один флакон. В холодильнике остался недоеденный китайский ужин. В вакуумной упаковке, все аккуратно запечатано. Есть кое-что из «здоровой пищи», вода в бутылках, соки. Две бутылки вина.
— У нее есть любовник, но она живет одна. Есть мужской несессер, наверняка Морриса. Мы у него спросим, не будем посылать в лабораторию. Мужская рубашка, трусы, носки, брюки… Похоже, все его. Но его присутствие здесь не слишком заметно. Наверно, они больше времени проводили у него. У него квартира раза в четыре больше этой, местоположение отличное — кругом кафе, клубы, рестораны, галереи. Откуда убийца знал, что она вчера была дома? Выслеживал ее? Надо было спросить Морриса, как часто они встречались, был ли у них какой-то распорядок.
— Даллас, дай ему еще немного времени, пусть оклемается. Мы это потом проверим.
— Убийца сюда не заходил. Слишком рискованно. Его могли увидеть. Зачем рисковать? Нет-нет, он позвонил ей по сотовому.
— Они могли заранее договориться о встрече, — возразила Пибоди.
— Опять-таки зачем рисковать? Она могла сказать кому-нибудь. Моррису, своему напарнику, своему шефу. «Я сегодня встречаюсь с Икс». И мы бы уже говорили с Иксом, а не гадали, кто он такой. Моррис работал, она не могла об этом не знать. Она не станет звонить ему в столь поздний час и говорить, что она куда-то направляется. Она просто собралась, отключила котенка и пошла. Она знала своего убийцу или того, кто это подстроил. Давай позовем сюда «чистильщиков», пусть ОЭС заберет ее электронику. — Ева проверила время. — Заедем в морг, а потом уведомим родственников.
— Я это сделаю. Ты сказала Моррису, — добавила Пибоди. — Я возьму на себя родственников.
— Ладно, — согласилась Ева. — А потом мы обе поговорим с ее напарником, с ее командой, с ее шефом.
В машине Пибоди сидела, ссутулившись и глядя в боковое окно.
— Даллас? Меня кое-что мучит. Я просто должна об этом рассказать.
— Ты разозлилась, когда она закрутила с Моррисом. Тебе было обидно.
— Ну да, — с облегчением призналась Пибоди. — Я ее даже не знала, вообще не знала, и я подумала: кто она, черт побери, такая? Приплыла сюда невесть откуда, южная штучка — я прямо так и подумала: «южная штучка» — и сразу зацапала нашего Морриса?! Глупо, конечно, я же с Макнабом, у меня никогда ничего не было с Моррисом, я разве что иногда позволяла себе вполне понятные, здоровые и допустимые фантазии. Но я сразу решила, что она мне не нравится — вот только за это. А теперь она убита, и я чувствую себя полным дерьмом по этому поводу.
— Знаю. У меня то же самое. За исключением фантазий.
— Ну вот, теперь мне стало самую чуточку легче. — Пибоди выпрямилась и покосилась на Еву. — Ты правда никогда не фантазировала насчет Морриса? Ни разу? Ни на минуточку?
— О боже, конечно нет!
— Ну хоть чуть-чуть, — настаивала Пибоди. — Допустим, однажды ночью ты входишь в морг, там непривычно пусто, заглядываешь в главную прозекторскую, а там Моррис. Нагишом.
— Нет! Прекрати забивать мне голову всякими глупостями! — Но, как ни странно, ей тоже стало легче. — Разве вы с Макнабом мало трахаетесь, что тебя обуревают непристойные фантазии по поводу коллеги? Да еще в морге?
— Я не знаю, почему так получается. В морге, конечно, жутко, но Моррис все-таки ужасно сексуальный. А с Макнабом мы трахаемся регулярно. Вот взять хоть прошлую ночь. Мы с ним…
— Не хочу ничего знать!
— Не я начала…
— Это говорит лишь о том, что твои фантазии о Моррисе сказались на моем душевном состоянии.
Пибоди пожала плечами и перешла к другой теме:
— Моррис назначил кого-нибудь специально для Колтрейн?
— Клиппера.
— Тая? Его называют «Таю-По-Таю». Вот и говори о сексе. И почему патологоанатомы все как на
