— Вовсе не боюсь, — возразила она. — Но я считаю, что если молчит душа, то и тело не должно любить.
— Моя правильная и пристойная англичаночка Клэр. Я вижу, ты даже боишься употреблять слово «секс». А известно ли тебе, cherie, что мы, французы, возвели любовь в ранг искусства? Мне кажется, англичане не понимают, что наслаждаться по-настоящему любовью можно лишь тогда, когда и женщина тоже испытывает наслаждение.
Клэр кивнула. Ей вовсе не казалось неловким говорить на подобные темы с Жаком — он очень чуток и все на свете понимает.
— Ну, а если женщина не хочет заниматься любовью? Что тогда? — грустно спросила она.
Он бережно положил ее руку на диван и допил свой остывший кофе.
— Ты хочешь знать, что бывает в том случае, если женщина не испытывает желания заниматься любовью? Но я не верю, что существуют подобные женщины. Уверен, потребность в плотской любви заложена в каждом. В ком-то она может ослабнуть или притупиться от неправильного обращения. В других эта потребность запрятана очень глубоко, и требуются чуткость и терпение, чтобы ее обнаружить. Но я никогда не поверю, что на свете найдется женщина или мужчина, хотя бы раз в жизни не испытавшие потребность в физической любви.
— А как тогда объяснить то, что я наслаждаюсь поцелуями, но когда дело доходит до других ласк, мне становится страшно?
— Моя дорогая, поцелуев иногда бывает мало. Поцелуи — это всего лишь восхитительная прелюдия к чему-то более важному.
— Но мне хватает одних поцелуев, — возразила Клэр. — Правда, иной раз мне кажется, что…
Она замолчала и потупилась.
— Что искусство любви на этом не кончается, — договорил он за нее и снова стал целовать ей руку, шепча: — От тебя так божественно пахнет. Я назвал тебя лилией, но ты скорее похожа на душистый цветок, правда, еще не распустившийся. Mon Dieu, если бы этот цветок принадлежал мне…
Он посмотрел ей в глаза, и она не отвела свои. Ей вдруг захотелось подчиниться его воле. Ведь он настоящий мужчина, а она отнюдь не бесчувственная женщина и не лесбиянка, как Джоу. Клэр страстно захотелось отдаться Жаку и тем самым доказать самой себе, что ей вовсе не чужды чувственные наслаждения.
— Жак, Жак… — шептала она, чувствуя необычайное волнение.
Он крепко обнял ее и вынул из волос шпильки. Когда они рассыпались по плечам, стал целовать душистые шелковистые локоны, потом отыскал ее губы и приник к ним в долгом нежном поцелуе.
— Я так хочу тебя, мой маленький цветок, — прошептал он, едва переводя дух.
— А я хочу, чтобы ты заставил меня захотеть тебя, — прошептала она в ответ.
Жак недоверчиво покачал головой.
— Ты уверена, дорогая? И душой, и телом? Но ведь ты говорила…
— И телом тоже.
— Да? Но я очень боюсь за тебя. А может, ты просто убеждаешь себя: я отдамся Жаку, и он докажет, что со мной все в порядке. Но ты меня боишься, правда ведь? — Он прижал ладонь к ее груди. — О, оно бьется как у испуганной птички. И ты вся дрожишь.
— Жак, я хочу тебя!..
Он смотрел на нее чуть ли не с состраданием и ласково гладил ее по волосам.
— Нет, моя дорогая, это была бы grande betise[32] с моей стороны.
Она дрожала, прижавшись щекой к его плечу.
Может, он прав, и она на самом деле не в себе? Сейчас готова поддаться минутному настроению, а завтра будет об этом сожалеть. Но ведь обучить ее искусству любви способен лишь такой чуткий человек, как Жак.
— Но я уверена, что хочу тебя, Жак.
Он нежно поцеловал ее в губы.
— Потому что тебе нравится, как я тебя целую. Ведь целовать тоже искусство. Вот так целует своих родителей ребенок. — Жак поочередно коснулся губами обеих ее щек, и Клэр улыбнулась. — А вот так целуются друзья. — Он снова поцеловал ее в обе щеки, на сей раз покрепче. Потом впился губами в ее губы, заставил их раскрыться и просунул между ними язык. — А вот так мужчина целует свою желанную…
Клэр страстно ответила на его поцелуй. Жак так ласков и нежен, что целоваться с ним наслаждение.
Она подалась к нему всем телом. Жак медленно погладил ладонью ее обнаженные плечи, спину, потом обнял за талию. Клэр закрыла глаза. Его ласки расслабляли. Они были утонченны и очень нежны. Она вздохнула от счастья. Он обнял ее обеими руками, мягко, но властно заставил лечь на спину. Она лежала на диване, вся в его объятьях. Жак лег рядом. Она слегка подвинулась, и он стал нежно ласкать ее грудь. Потом поцеловал в губы, на сей раз более страстно, чем до этого. По ее телу прокатилась дрожь — как сладко, сладко!.. Хотелось быть еще, еще ближе к нему. Выражение лица Жака изменилось — он побледнел, задышал часто и прерывисто. И закрыл глаза.
— Ты начинаешь хотеть меня, — сказал он. — Так, как женщина хочет мужчину. Правда, моя девушка с лилией?
Да, с радостью думала она. Я хочу тебя. Хочу, чтобы это ни с чем ни сравнимое наслаждение длилось вечно. Все будет в порядке. Жак знает, как нужно со мной обращаться.
Она была полна желания, предчувствия наслаждения. Быстро и умело Жак расстегнул платье, высвободил ее руки. И тут же встал и вышел из комнаты. Когда он вернулся, на нем был халат нараспашку и больше ничего.
Увидев Жака, Клэр ощутила прежний ужас. Желание куда-то делось, исчезло, испарилось. А еще она испытывала горькое разочарование и жгучий стыд. Она поспешила закрыться платьем. Жак молча взирал на девушку. Его бросало то в жар, то в холод. Он бы наверняка почувствовал себя оскорбленным и даже разозлился, если бы Клэр не рассказала ему о том, что пережила с Робином. Одно он знал точно: когда он уходил, Клэр готова была отдаться ему. Теперь она испытывала к нему отвращение.
Он присел на диван.
Она спрятала лицо в ладонях. Он ласково отнял их и заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Думаешь, я монстр, который захочет взять тебя силой? Ты не хочешь меня, да? — тихо спросил он.
Она расплакалась, припав к его плечу. Он медленно и нежно гладил ее по волосам.
— Прости, прости меня, — всхлипывая, твердила она. — Я не должна была так поступать. Ты хороший… ты очень хороший. Жак, ты должен меня возненавидеть. Мне стыдно, мне очень стыдно…
Он гладил ее по волосам.
— Cherie, ни ты, ни я не знали, чем это кончится. Пожалуйста, не расстраивайся. Определенно для этого есть причины. Моя наружность еще не испугала ни одну женщину. — Он улыбнулся. — Может, ты скажешь мне, чем я тебя так испугал?
Она подняла голову и посмотрела на него полными слез глазами.
— Ты тут ни при чем. Это я… странная.
— Я все еще не верю в это, Клэр. Чем я мог тебя так напугать?
— Я не испугалась. Мне стало… противно.
— Это из-за того, что твои родители влюблены друг в друга и не скрывают от тебя своего желания заниматься любовью?
— Нет, не только из-за этого. Понимаешь, когда мне было тринадцать лет, я видела, как… Я еще никому об этом не рассказывала. Но тебе я, кажется, могу рассказать. Ты все поймешь.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
