Она едва не задохнулась от радости:
— Правда?!.. О, благодарю, благодарю вас, Эсмонд!
Словно устыдившись своей слабости, он торопливо добавил:
— Но ты взяла на себя слишком много, твое неповиновение принесло мне много хлопот. Будь добра закрой лицо, и, как только поставим лошадей на конюшню, ты тут же вернешься к себе в комнату!
— Вы очень рассердились на меня?
Он избегал встречаться со взглядом ее огромных глаз.
— Я сделаю так, чтобы вы смогли выезжать, мадам, — повторил он холодно.
Возле конюшни они спешились, Магда погладила Джесс по чуткому бархатному носу и прошептала:
— Милая моя красавица… Прощай… Спасибо тебе за то счастье, которое ты мне подарила. И за свободу…
Подойдя к двери, Эсмонд стал яростно дергать шнур звонка. Двери открыл лакей. Граф тут же послал за миссис Фустиан.
Краснолицая и мрачная женщина приблизилась к нему осторожно, отвешивая свои неуклюжие поклоны и что-то бормоча в свое оправдание. Он резко оборвал ее:
— Все улажено, я тебя ни в чем не упрекаю.
Но учти, что впредь ее светлости нужно будет каждый день дышать свежим воздухом и совершать прогулки. Не дай Бог в ее покоях будет хоть еще один раз душно!
Миссис Фустиан ошеломленно смотрела на своего хозяина. Граф тем временем швырнул на ближайший стул кнут и продолжил:
— Графиня очень молода и совершенно здорова. Лежать в постели целыми неделями… Как вам могло прийти в голову! Попроси сиделку помочь графине одеться. Отныне ее светлость может свободно передвигаться в пределах своих покоев и делать то, что ей вздумается. Позаботься также о том, чтобы слуги решили, что это я пригласил сегодня утром ее светлость на прогулку.
— Да, милорд, слушаюсь… — все еще не оправившись от изумления, повторяла миссис Фустиан.
— Пошли за доктором Ридпэтом, — приказал Эмонд. — Я выясню у него, как долго еще следует ее светлости пребывать в одиночестве и когда она сможет, закрытая вуалью, появиться в свете.
— Позвольте спросить, вы надолго вернулись домой, милорд?
— Только на неделю, собираюсь за границу. На войну.
Миссис Фустиан всплеснула руками. Граф уезжает за границу? На войну?!.. Вот так новость!..
Поднявшись к себе в комнату, Магда сняла костюм для верховой езды и маленькую бобровую шапочку. Ей было жалко снимать этот наряд. С большой неохотой она убрала костюм обратно в сундук и снова надела опротивевшее ей платье. Постылая сиделка суетилась вокруг нее, морщилась и что-то ворчала по поводу здоровья.
Магда, воодушевленная сегодняшним побегом и разговором с мужем, обернулась к ней и крикнула:
— Оставь меня одну, ради всего святого!
В этот момент Эсмонд, постучавшись, вошел в спальню жены. Он все еще не переоделся и выглядел уставшим и встревоженным. Жестом выгнав сиделку и оставшись с Магдой наедине, он сказал ледяным тоном:
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь трогал вещи моей матери. Я любил ее, и мне это неприятно.
Магда опустила глаза. Против воли у нее вдруг выступили слезы.
— С вашей стороны, сэр, я, конечно, не могу рассчитывать ни на любовь, ни на почтение…
— Не забывай, что ты, несмотря ни на что, все же моя жена, — сказал он. — Тебе будет оказываться то внимание и уважение, на которое графиня Морнбери вправе рассчитывать.
— Спасибо и на этом, — прошептала она и украдкой смахнула с носа слезу.
Он заметил этот ее жест, и он его позабавил.
— Как ты вышла из дома?
— Спустилась вниз по стеблям! Я больше не стану вылезать из окна, — прошептала она.
Он подошел к окну и глянул вниз.
— Ты могла разбиться до смерти. Растение могло не выдержать твоего веса.
— Я не так уж много вешу, — сказала она.
Он обернулся и внимательно посмотрел на нее.
Ее голова была опущена. Только теперь, когда волосы были вымыты, он заметил седую прядь, которая вплеталась в темные локоны и извилистым ручейком пробегала от макушки к чистому лбу.
— Не вздумай больше красить и завивать свои волосы.
— Как вам будет угодно. — Скажите, милорд, разве моя смерть не вызвала бы у вас облегчения? Магда вскинула голову. — Она бы с лихвой компенсировала те неприятности, которые были бы у вас от этой постыдной свадьбы…
Неожиданно ему стало стыдно. Он увидел выражение горя и тоску на ее нежном, покрытом рубцами лице. Совсем ребенок. Более мягко он сказал:
— Нет, Магда. Не надо преувеличивать. Я не желаю тебе смерти.
— Значит, наши желания расходятся, — прошептала она. — Я восприняла бы ее, как избавление.
— О чем ты? — спросил он удивленно.
Она не ответила, а только спрятала лицо в ладонях.
Он подошел к ней и коснулся рукой волос. Легко-легко, одними кончиками пальцев.
— Перестань! Плакать — только время попусту терять. Что сделано, того уж не поправишь.
От его ласковых слов она зарыдала в голос:
— Я не могу жить, чувствуя только ненависть и презрение!
— Я не ненавижу тебя и не презираю.
— Ненавидите! Ненавидите! — совсем по-детски возразила она сквозь плач. — И презираете! Я знаю!
— Говорю тебе, ты ошибаешься!
Господи, как ему надоели эти бесконечные слезы и дурацкие упреки! А здесь действительно душно, подумал он. Комната была наполнена едкой вонью горьких трав, настой которых сиделка Воул бережливо выливала на бревна в камине. Быстро подойдя к одному из окон, он распахнул его.
— Должен согласиться с тобой, что в твоей комнате дьявольски тяжелый воздух. Тебе, несомненно, нужно больше гулять, — пробормотал он.
Она не ответила, сидела на краешке своей огромной кровати и тихонько продолжала плакать. Эсмонду показалось, что это не пристыженная мошенница, а всего лишь одинокий несчастный ребенок, который не в силах самостоятельно справиться со своим горем. Он уже сделал шаг, чтобы положить ей руку на плечо, но остановился. Нет, проклятье, он не покажет ей своей слабости.
— Боюсь, в дальнейшем ты нечасто будешь иметь удовольствие видеть своего мужа, дорогая. Так что ты должна без подсказок вести себя, как графиня Морнбери. Я уезжаю.
Она вскинула голову.
— Почему… куда… вы уезжаете? — обреченно спросила она.
— За границу. Через неделю, — сурово ответил он.
Затем он вкратце рассказал ей о своей встрече с Честерманом в министерстве иностранных дел и о том, что его отправляют к герцогу Мальборо во Фландрию. Слезы тут же высохли на ресницах Магды. Она слушала графа молча, сидела на кровати прямо и неподвижно, боясь пошевелиться.
— Ты, конечно, ничего не понимаешь в иностранных делах, — продолжал граф, — но ситуация создалась нешуточная. Король Швеции надумал сойтись с Францией, а это очень опасный враг, ибо он является одним из военных гениев.
Неожиданно заговорила Магда:
— Я знаю. По вечерам я читала газеты сэру Адаму. На мой взгляд, самое главное сейчас для герцога Мальборо в том, чтобы не допустить поддержки Германии со стороны короля шведского.
Изумленный Эсмонд повернулся к девушке.
— Откуда ты это знаешь?
