Дениз Робинс
Желанный обман
Глава первая
Утром третьего июня Эсмонд Уолхарст, пятый граф Морнбери, открыл глаза в непривычное для себя время — на часах было семь утра. Разозлившись на столь раннее пробуждение, он приглушенно, не отрывая лица от подушки, проревел:
— Уилкинс! Где тебя дьявол носит?!
Томас Уилкинс, камердинер графа, бегом явился в просторную спальню своего хозяина, затененную плотными парчовыми шторами. К своему ужасу он увидел, что окна в спальне распахнуты настежь. Его светлость молодой граф пристрастился к ночному воздуху, в котором, по мнению старого слуги, содержались яды, способные ослабить легкие и вызвать тем самым сухой надсадный кашель, а возможно, Господи, спаси, привести к фатальному исходу. И хотя Уилкинсу был дан строжайший приказ: оставлять окна на ночь открытыми, он, ссылаясь на свой возраст, частенько «забывал» выполнять его. Ничего, думал камердинер, скоро милорд бросит эту свою вредную привычку. Ведь сегодня утром он женится! А уж молодая хозяйка наверняка не потерпит открытых окон. Преданный слуга считал, что его светлость, молодой граф, и так уже слишком долго пребывал в положении холостяка. Ведь ему уже двадцать пять лет. Все его друзья и ровесники давно завели корабли своей бесшабашной юности в спокойные воды бухты семейной жизни, тогда как молодой граф Эсмонд, до тех пор пока три месяца назад не встретил леди Доротею Шафтли, только крепче и крепче утверждался в своих холостяцких привычках. Основную часть времени в этом году, как и в прошлые годы, он провел в Лондоне, забавляясь по-всякому в обществе друзей, которых — Уилкинс был в этом абсолютно уверен — покойный старый граф никак не одобрил бы. Эсмонд слишком полюбил пирушки и пристрастился играть в карты. Почти каждую ночь он проводил вне дома. Все это шло, несомненно, во вред здоровью молодому человеку. После ночных загулов молодой лорд возвращался в свой красивый и просторный дом, построенный пятьдесят лет назад и недавно отремонтированный в соответствии с современными вкусами, бледным и изможденным. Следы беспутного образа жизни уже наложили свою печать на его молодое лицо, которое многие называли самым красивым во всей Англии. Счастье еще, думал его старый камердинер и самый доверенный слуга, что милорд здоров, как бык, и это обстоятельство до сих пор помогало ему выстоять в самых немыслимых переделках.
Лорд Эсмонд был крестным сыном королевы Анны — доброй набожной женщины, не любившей, чтобы ее подданные без всякой меры предавались мирским утехам. Однажды после одной скандальной вечеринки она даже послала своему любимцу мягкий упрек.
Королева Анна была больна. Водянка и подагра превратили ее жизнь в кошмар, и поэтому свой двор она собирала крайне редко, как и ее венценосный предшественник король Уильям. Однако в те дни, когда болезни на время отступали и она не уединялась в Хэмптон Корт или в Бат со своей лучшей подругой и наперсницей фрейлиной Сарой Черчилль, королева Анна выслушивала доклады своих министров и твердой рукой пресекала всякие попытки своих подданных предаваться безбожному и праздному образу жизни. Всем было известно, что отец Эсмонда был фаворитом ее величества, поэтому королева и старалась опекать молодого графа. Как правило, она благосклонно относилась ко всем его грешкам. Но в конце концов терпение ее лопнуло, и она приказала лорду Эсмонду подумать о скорейшей женитьбе. Анна полагала, что он провел уже достаточно времени в карточных залах, кофейных и в обществе распутных женщин. В кратчайший срок ему было приказано отыскать
Итак, холостяцкое житье-бытье подошло к концу. Уже сегодня, размышлял Уилкинс, изящная и утонченная молодая леди разделит ложе с его господином и своим законным мужем.
Уилкинс горячо молил Бога, чтобы леди Доротея стала бы оказывать на молодого графа столь же положительное влияние, как и его матушка, покойная графиня Морнбери.
Эсмонд всем сердцем любил свою мать и очень долго после ее смерти оставался безутешным. В доме было несколько портретов покойной графини. Самый любимый висел над резным камином в спальне Эсмонда. На картине была изображена Кэтрин Морнбери в бархатном платье с глубоким декольте и кружевным воротничком, а в ногах на скамеечке сидел сам Эсмонд. Тогда ему было только десять лет. Мать с сыном были очень похожи: тот же цвет лица, блестящие каштановые волосы, спадающие длинными шелковистыми локонами, гордый лоб, одинаково изогнутая верхняя губа и красивый орлиный нос. Считалось, что красотой Эсмонд пошел в мать и действительно внешне он мало чем напоминал своего невысокого, коренастого отца, который недолго прожил после смерти своей молодой жены и вскоре после нее тоже сошел в могилу.
Теперь же Морнбери Холл жил в радостном ожидании того, что здесь скоро появится молодая хозяйка, достойная преемница покойной графини. Девушка — просто ангел, кроткая и нежная. Когда Доротея недавно приезжала в Морнбери с родителями, чтобы навестить своего нареченного супруга, была открыта гостиная покойной леди Морнбери, и в этом доме вновь зазвучала музыка после многолетнего перерыва. Леди Доротея прекрасно играла на спинете, одном из видов клавикордов, и слуги слышали, как она замечательно пела. Как славно было вновь услышать в этих стенах мягкий женский голос, как приятно будет ощутить в управлении этим богатым хозяйством женскую руку! Эсмонд протер глаза и сурово глянул на своего старого слугу, одетого во все черное, который застыл перед кроватью хозяина на своих длинных и тонких, как у аиста, ногах. Лишь белый галстук немного оживлял его костюм. Бедняга Уилкинс! Он выглядел на все свои семьдесят. Уилкинс всю жизнь верой и правдой служил графскому семейству. Порой Эсмонд бывал излишне нетерпелив и придирчив к старику, но в душе был очень к нему привязан и понимал, что обращаться плохо с человеком, который служит тебе, недостойно истинного джентльмена. С равными же себе молодой граф мог быть беспощадным. Немногие отваживались завязать спор или принять участие в ссоре с Эсмондом Морнбери. Он был прекрасным стрелком, бесстрашен и смел и весьма ловко обращался со шпагой.
— Подать вашей светлости завтрак? — спросил Уилкинс своим высоким, подрагивающим голоском, подслеповато глядя на хозяина широко раскрытыми молочно-голубыми глазами, уже подернувшимися дымкой подступающей катаракты.
— Сначала я немного покатаюсь верхом, — ответил Эсмонд.
— Верхом?! — потрясенно повторил Уилкинс. — Милорд! Вы сегодня женитесь!
— Я знаю, старый болван! Давай сюда мою одежду. Но сначала принеси кружку эля. Моя глотка суха, как щетка для пыли. Только не пялься на меня, как треска на крючок!
— Да, милорд. Не буду, милорд.
Эсмонд соскочил с кровати, скинул с себя расшитую кружевами ночную сорочку, запахнулся шелковым халатом, широко зевнул и потянулся. Он отличался великолепным телосложением. Старый камердинер просто залюбовался его фигурой. В Эсмонде было не меньше шести футов и двух дюймов, у него были широкие плечи и узкие бедра. Никогда в своей жизни он ничем не болел, и не подвергался осмотру врача. На его щеке был, правда, небольшой, давно заживший, шрам — результат дуэли на шпагах, — и только он портил внешний вид молодого графа. Деда Эсмонда, старого графа Морнбери, все называли красавцем Горацием, а внук очень походил на своего предка.
Все его друзья из Оксфорда, Лондона и окрестных мест собрались вчера в Морнбери Холл, чтобы поздравить молодого графа с женитьбой.
Многие из них остались здесь на ночь, чтобы присутствовать сегодня на торжественной церемонии. В том числе остался и его лучший друг Арчибальд Сент-Джон, или просто Арчи. Эсмонд учился вместе с ним в университете. Арчи был участником многих приключений и авантюр, в которые ввязывался Эсмонд. На днях его друг должен был отбыть в Эдинбург, куда его посылало министерство иностранных дел с важным государственным делом. В этом году был заключен окончательный союз между Англией и Шотландией и сняты всякие торговые ограничения, которые существовали до сей поры между этими двумя странами. Арчи
