Постоянные раздумья и сожаления о неудачах окончательно испортили ему настроение. Он стал раздражительным и мрачным. Слуги довольно скоро поняли его состояние и постарались не попадаться ему на глаза. В доме воцарилась противоестественная тишина и хрупкий покой. Все это было ему не по душе, но граф не осмеливался даже пригласить к себе кого-нибудь на стаканчик вина, так как боялся разоблачения.
Иногда он страстно желал заглянуть в бархатистые глаза мадемуазель Леклер, прижаться к ее губам… Но он запрещал себе думать о ней.
Скука и одиночество сверх всякой меры раздражали его, но что он мог поделать?
Вечером накануне отъезда в Брюгге Эсмонд поднялся в покои Магды.
К этому времени доктор Ридпэт уже официально разрешил ей считаться выздоровевшей и выходить на улицу.
Эсмонд нашел жену сидящей за ореховым секретером. Он смотрел на ее стройную прямую спину и волосы, подвязанные сзади синей лентой. Сиделка Воул, не в силах справиться с собой, все еще топила комнаты, и жара здесь стояла, как в Африке. Поэтому Магда вынуждена была надеть легкий широкий халат из индийского муслина. Она не слышала, как вошел муж, и продолжала усердно водить скрипучим пером по листу бумаги.
Эсмонд некоторое время стоял на пороге молча и хмурился. Он только что плотно пообедал и, кажется, выпил вина больше, чем следовало. На нем был простой серый камзол и маленький парик. Граф был бледен и раздражен. Последний стакан вина он выпил, сидя в полном одиночестве во главе длинного стола, грустно размышляя о том, как, в сущности, гадко складывается его жизнь. Он тосковал по роскошным вечеринкам, когда его дом был залит светом, наполнен музыкой и смехом. Боже, он уже не помнит, когда играл в карты и кости в клубе, пил с друзьями, дрался на дуэлях с врагами. Какие это были все-таки наполненные жизнью дни, как легко дышалось и не было никаких проблем! Эти дни граф проводил в развлечениях самого разного рода, демонстрируя пороки и добродетель. Он вспомнил, как с радостным сердцем скакал на Джесс в замок Шафтли, к самой прекрасной девушке в Англии.
Как это могло случиться, что его жизнь так круто и скоро изменилась? У него было ощущение, что беды преследуют его со дня смерти Доротеи. Как будто она унесла с собой в могилу его счастье и удачу.
Он стоял позади Магды, невидимый и неслышимый ею.
Что она, интересно, пишет? Магда была удивительной девушкой и в этом. Кто еще из ее ровесниц проводит столько времени за письмом или чтением?..
Она больше не пыталась вылезать из окна своей спальни. Он позаботился о том, чтобы жена совершала регулярные верховые прогулки по утрам. Часто он сопровождал ее. Твердо решив, что графиня больше никогда не сядет на Джесс, он подыскал ей маленькую, но крепенькую лошадку, которая вполне подходила ей. Он смотрел на то, как ловко Магда с ней справляется, и почему-то чувствовал радость. Она выезжала всегда с плотной вуалью на лице и во время прогулок они почти не разговаривали. Магда понимала, что в данном случае Эсмонд просто охраняет ее от нежелательных знакомств.
А в это утро прогулка не состоялась, так как на Годчестер опустился плотный туман и окутал все непроницаемой дымкой. В эти часы Эсмонд вдруг почувствовал, что ему не хватает Магды, он привык видеть ее скачущей галопом на своей лошадке. Ему было бы приятно знать, что она тоже злится на этот туман, сделавший совместную прогулку невозможной. Завтра он уедет, а она будет выезжать в сопровождении двух слуг, которых он хорошо знал и которым доверял.
Эсмонд внезапно осознал, что сегодня видит ее в последний раз. Когда они еще встретятся? Через несколько месяцев? Лет? Может быть, уже никогда?
Он решительно прошел через всю комнату, в которой нежно пахло духами Магды и громко спросил:
— Что пишем?
Она вздрогнула, обернулась кругом и приложила руку к сердцу.
— О… Я… не слышала вас, сэр!
— Позвольте взглянуть на ваше произведение, — попросил он.
Она густо покраснела, смутилась и отшатнулась от него, закрывая лист бумаги руками.
— О нет… Это… э-э… ничего особенного. Уверяю вас… Вам будет неинтересно…
— Это уж позвольте мне решить самому.
— Мои записи не имеют к вам никакого отношения. Это мое личное дело, это низко, — тихо сказала она, еще больше краснея.
— У жены не может быть ничего личного от мужа, — начал сердиться Эсмонд. — Дай мне, пожалуйста, свои каракули.
Магда попыталась было порвать лист на мелкие кусочки, но Эсмонд в мгновение ока перехватил ее тонкую руку и так сжал, что она вскрикнула и выронила лист. Он нагнулся за ним и услышал:
— Это с вашей стороны непорядочно, сэр!
— Брось, — он пьяно скривился. — Между мной и тобой не может быть разговора о порядочности. В свое время вы позволили себе довольно далеко уклониться от этого понятия.
Магда побледнела как смерть. Со страхом в глазах она наблюдала за тем, как Эсмонд внимательно изучает написанное. Это был ее дневник, с которым она делилась всем самым сокровенным с той самой минуты, как оказалась запертой в этой комнате. Основная часть дневника лежала в ящике секретера. Эсмонд читал лишь последнюю запись, но именно эти страницы ей больше всего не хотелось бы показывать ему… С тревогой и смущением она смотрела на мужа, зная каждую строчку, на которую падал его взгляд, наизусть.
Эсмонд прочитал только несколько абзацев из этого несчастного дневника. Они поразили его своей откровенностью и обнаженностью мысли: это был своего рода крик души, который одновременно изумил и озадачил его. Стоило ему прочитать эти строки, как он сразу понял степень ее раскаяния, тяжесть и горе, которые она таила в сердце» ее острое одиночество:
На этом запись обрывалась. Последнее слово было жирно подчеркнуто чернилами. Видно было, что оно вызвало в Магде такую бурю чувств, что она непроизвольно стала особенно сильно давить на перо… Маленькая клякса обозначала то мгновение, когда перо задрожало в пальцах — ее окликнул неожиданно объявившийся за спиной Эсмонд.
Он был в значительной степени шокирован откровенной обнаженностью чувств Магды. Некоторые
