– Ваша светлость, вы пошутили!
Уголки его рта растянулись в улыбку.
– Вы улыбаетесь! – Шарлотта голосом карнавального глашатая выкрикнула: – Вниманию газет! Великий герцог Жирар наконец улыбнулся! Спешите зафиксировать это чудо!
Джеймс смущенно коснулся рукой рта.
– Это в самом деле столь редкое событие?
– Вы притворяетесь стоиком, Джеймс, но это всего лишь маска.
Он резко выпрямился. Она назвала его Джеймсом! Было удивительно слышать, как ее губы произносят его имя! Значит, она не до такой степени его ненавидит, если способна назвать его по имени.
Джеймс пересел на сиденье рядом с ней. Она слегка подвинулась, поправила юбки.
– Что вы делаете?
– Отсюда более приятный вид, – объяснил он, глядя на нее.
– Вы слишком много себе позволяете!
На ее белоснежных щечках появились розовые узоры.
– Мы помолвлены.
– В представлении публики.
– Мы помолвлены, – твердо повторил Джеймс, дотронувшись затянутым в перчатку пальцем до ее подбородка.
Он увидел, как округлились ее глаза.
– Эта ситуация неудобна для нас обоих, Шарлотта...
– Не вижу, каким образом она неудобна для вас, – перебила его Шарлотта.
– Во-первых, я никогда не рассматривал вас в качестве своей нареченной. Вы слишком бойки на язычок, ведете себя не так, как принято, мягко говоря...
– Вы определенно умеете польстить девушке.
– Если вы позволите мне все-таки закончить фразу...
Шарлотта поджала губы и замолкла.
– Но вы исключительно верны долгу, поразительно остроумны, отчаянно мужественны и потрясающе красивы. При таком наборе качеств мне ничего не остается, как полюбить вас.
– Приберегите свое красноречие для других женщин, – отреагировала Шарлотта.
– Я не льщу, я говорю правду. – Джеймс придвинулся к ней еще ближе, его рот оказался на расстоянии пальца от обольстительных губ Шарлотты. – И к тому же запомните: у меня нет других женщин.
Он прикоснулся к мягким, полным губам, вознося молитву о том, чтобы она не оттолкнула его. И от этого прикосновения ощутил жар во всем теле. О Господи, она была открыта и ожидала его! Он погрузил язык в ее медовый рот, и когда их языки соприкоснулись, Джеймса едва не подбросило вверх. Он почувствовал ее желание, и это подействовало на него словно пьянящий эликсир. Он притянул ее к себе еще ближе, испытывая все возрастающее возбуждение, чему способствовал исходящий от нее аромат.
Шарлотта подняла руку к его лицу, легонько коснулась щеки. Он вздрогнул и застонал. Она запустила другую руку в его волосы и притянула его голову к себе, одновременно прижавшись к нему всем телом.
Карета внезапно остановилась. Он с неохотой отстранился, стараясь унять отчаянный стук сердца, и проговорил:
– Мы продолжим это позже, Шарлотта.
Она зажмурила голубые глаза, подернутые дымкой желания, облизнула свои соблазнительные губы и пробормотала:
– Это обещание или угроза?
Джеймс поправил свою помявшуюся шляпу.
– И то и другое. Обещаю, что мы закончим это позже, а если не закончим, то я попаду в сумасшедший дом. А куда попаду я, отправитесь и вы.
Лакей открыл дверцу кареты. Шарлотта подобрала юбки и, спускаясь на землю, спросила через плечо:
– Джеймс, это была еще одна шутка? Две шутки в один день? Вас не узнать.
– За эти дни я и сам себя с трудом узнаю, – ответил Джеймс, выходя из кареты.
Глава 22
Они уехали спустя два дня. По настоянию Шарлотты, Джеймс послал письмо Планкертонам с уведомлением об их предстоящем визите. Пока карета везла Шарлотту и Джеймса на север, они снова обсудили стратегию допроса вдовы Эджертона. Они пришли к согласию, что не покажут вдове карту, однако не определились, как быть с ключами. Наконец решили, что Шарлотта будет держать их в ридикюле и достанет лишь в случае необходимости во время беседы. Они оба потратили немало времени, пытаясь понять назначение замысловатых форм ключей, однако надеялись, что в скором времени им удастся разгадать эту загадку.
Карета остановилась перед обветшавшим старинным домом, вид которого говорил о том, что его лучшие дни давно миновали. Сад выглядел заросшим, дверь, казалось, не красили много лет, а сохранившаяся
