Джеймс медленно проговорил:
– Похоже, раньше не было ничего столь же важного или трудного.
Оба некоторое время ехали молча; в кронах деревьев слышалось посвистывание пересмешника.
– Интересно, что сейчас делают дамы?
– Уже скучаешь по Шарлотте? Мы отсутствовали всего несколько часов, – поддразнил Джеймса Эйвери.
– Тебе не надоела такая ленивая езда? Или ты совсем раскис?
Эйвери засмеялся и пустил лошадь рысью. Джеймс бросился его догонять. Оба друга любили быструю езду и получали от нее настоящее удовольствие.
У Шарлотты ноги налились свинцовой тяжестью, когда она приближалась к гостиной, где ждали Джеймс и Эйвери. Ей страшно хотелось видеть Джеймса, хотя в то же время она боялась встретиться с мужчиной, который соблазнил ее рискнуть всем ради одной страстной ночи. У нее пока еще побаливало внизу живота, однако память сохранила фантастически сладостные ощущения, пережитые ночью. Она не могла освободиться от тягостных размышлений, которые мучили ее до самой зари. Она встала, придя к неотвратимому заключению, что если она не хочет выйти замуж за Джеймса Моргана, человека, который заставлял ее сердце бешено колотиться от желания, то она вообще вряд ли выйдет за кого-нибудь.
Шарлотта задержалась у входа, попробовала взять себя в руки и приказала себе приготовиться к худшему. С чем она столкнется: с холодностью? с презрением? Или он просто-напросто не станет ждать окончания сезона? При мысли о том, что она больше не увидит его, не ощутит его прикосновений, ей стало не по себе.
Сделав глубокий вдох, Шарлотта шагнула в гостиную.
Высокий, блистательный Джеймс стоял у окна спиной к комнате. Лучи солнца, падающие из верхних окон, очерчивали его силуэт. Его костюм для верховой езды подчеркивал мужественность его форм, ширину плеч и тонкость талии. Сердце у Шарлотты затеяло бешеную пляску, щеки заполыхали.
Он обернулся. Лицо его являло собой маску, прочитать на нем мысли и эмоции было нельзя.
– Приветствую, Шарлотта, – ровным голосом произнес он.
Неужели на него ничего не подействовало? У Шарлотты пересохло во рту. Она облизнула губы.
– Ваша светлость.
Он сердито поправил:
– Джеймс.
Эйвери поднялся с кресла, бросив укоризненный взгляд в сторону друга.
Джеймс поправил свой сюртук и спросил более дружелюбным тоном:
– Как тебе нравится это утро?
– Да, как там мои маленькие разбойники? Должно быть, они себя вели безобразно? – спросил Эйвери.
Шарлотта решила следовать примеру Джеймса. Если он был способен оставаться бесстрастным после одного из самых важных событий в ее жизни, то и она сможет это.
Она с улыбкой повернулась к Эйвери:
– Дети вели себя замечательно. Малышка Ева – настоящее сокровище, а Альберт прочитал мне свои самые любимые отрывки из удивительной повести об Уильяме Уолласе.
– «Шотландские вожди» Джейн Портер? – Джеймс невинно вскинул бровь.
– О, вы знаете? – удивленно повернулась к нему Шарлотта.
– Я читал ему это, наверное, раз сто. И это было во время одного визита. – Он доброжелательно покачал головой. – И я обнаружил, что сам мечтаю об этом человеке и его подвигах.
– Надеюсь, что вам понравилась история не меньше, чем мне.
У нее вдруг появилось желание стукнуть этого человека.
– Только, пожалуйста, не рассказывайте членам моего клуба, что я получаю удовольствие от чтения детских историй, – шутливо проговорил он, театрально прижав ладонь к сердцу.
– Да, разумеется, это так немодно – любовно обращаться с детьми, – саркастически заметила Шарлотта.
В комнату вплыла Джорджина.
– Модно? Хотела вам сказать, Шарлотта, что я восхищена вашим чувством моды.
Шарлотта заморгала.
– Простите?
– О, мне нравится, что вы отказываетесь от украшений. У вас все просто. Меня это восхищает. Мне не хватало мужества отказаться от некоторых нелепых аксессуаров вплоть до появления второго ребенка.
Смутившись, Шарлотта не знала, что сказать. Она не думала, что Джорджина ее разыгрывает, но как кто-то мог думать, что у нее есть свой стиль?
– Ах, Джорджи, ты такая модница! – пожурил жену Эйвери. – Я столько денег потратил на ротонды, веера, ридикюли, шарфы и перчатки. Как можно тратить столько денег на всевозможные ленточки и тесемки?
