– Так что же вам известно о сэре Ли, Дженел? – спросил он, чтобы перевести разговор на другую тему.
– То, что он работал в министерстве иностранных дел, – сказала Дженел, – держа в поле зрения иностранцев и занимаясь другой деятельностью, род которой мой осведомитель не пожелал обсуждать. Только намекнул, что работа эта была секретной.
Эдвина насторожилась.
– А не может ли именно этот человек оказаться шантажистом? Учитывая особый характер его работы, сэр Ли мог располагать сведениями об уязвимых местах многих людей.
– Вполне возможно, – согласилась Дженел. – Я должна познакомиться с сэром Ли и узнать, что он за тип.
Эдвина наклонилась к Прескотту и сказала:
– Прескотт, не могли бы вы сделать то же самое? Вы тонко чувствуете натуру людей, и для меня крайне важно узнать ваше мнение.
– Разумеется. А ещё мы можем обыскать комнаты сэра Ли в первую очередь. Будучи на службе в министерстве иностранных дел, он вполне мог ездить в Париж – отсюда туфли Франсуа Миллисана. Наверняка на такую грандиозную вечеринку он должен привезти их с собой.
С улицы доносился какой-то шум, и Эдвина выглянула в открытое окно экипажа.
– Мы подъезжаем к Уидему. Здесь мы поменяем лошадей, а дальше поедем без остановок прямо до места назначения. – Она откинулась на сиденье, стараясь справиться со своим волнением.
Эдвина поймала взгляд Прескотта. Она прочитала в его глазах сочувствие и желание приободрить ее.
– Чем скорее, тем лучше для вас, Эдвина. Совсем скоро мы уберем дамоклов меч, который висит у вас над головой. Все будет хорошо. Я вам обещаю.
Эдвину охватило чувство вины от того, что она до сих пор не сказала Прескотту всей правды.
– Прескотт, я должна признаться вам…
Дженел метнула в ее сторону гневный взгляд.
– Эдвина!
Но Эдвина, не обращая внимания, продолжала:
– Прескотт, шантажируют не меня, а кого-то, кем я очень сильно дорожу. – Эдвина кусала губы. – Сожалею, что мне все это время пришлось вам лгать. Просто я боялась, что вы откажетесь. А я не могла потерять доверие моей подруги.
– Джинни?
– Откуда вы?..
Прескотт посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на Дженел.
– У меня возникли некоторые подозрения, когда я заметил, как странно вы все три вели себя на балу у Бонов. А Джинни – единственный человек, который объединяет вас обеих. Вы заступаетесь за нее, как пара клушек защищает своих цыплят.
– Вы не сердитесь на меня?
Прескотт покачал головой.
– Я, возможно, поступил бы так же. – В уголках его губ заиграла озорная улыбка. – Хотя на вашем месте, Эдвина, я бы приложил больше стараний, притворяясь, что у меня было грязное, непристойное прошлое.
Эдвина с трудом удержалась от улыбки.
– Здесь я должна с вами согласиться, Прескотт. – Дженел подняла вверх указательный палец. – Из Эдвины неважная актриса.
– Знаю. И это мне в ней нравится. Как и многое другое.
Как и многое другое? А что именно? Весьма довольная его словами, Эдвина подняла глаза на Прескотта. Их взгляды встретились, и она ощутила знакомое волнение. В его изумрудно-зеленых глазах играли веселые искорки. И еще в них светилась неподдельная нежность.
– Эдвина со всеми общается с одинаковой теплотой. Простой владелец магазинчика получает от нее столько же доброты и сердечности, сколько получил бы граф или барон. С глазу на глаз со мной или на светском рауте, в присутствии посторонних, Эдвина всегда относится ко мне с одинаковым вниманием. Я редко встречал такое.
– Но разве вы не желаете узнать тайну Джинни, Прескотт? – спросила Дженел. – Наверняка Джинни захочет, чтобы вы все узнали, раз уж вы рискуете ради нее.
Прескотт сомневался.
– Не вижу в этом никакой пользы…
– У нее была связь с Жераром Вальмоном.
Он изумленно округлил глаза:
– Со знаменитым анархистом, который опубликовал тот памфлет о королевской семье?
– Да, именно с ним, – подтвердила Дженел, кивая.
– Да, я помню его. В газетах его имя склоняют каждый раз, когда появляется какой-нибудь человек,
