согласится помочь мне и кузену Генри с кембриджским проектом? Так сказать, уладить дело и спасти сделку? Отсюда до Кембриджа рукой подать…
«И к тому же у нас с Прескоттом будет возможность побыть вместе еще какое-то время».
Одна мысль о расставании с Прескоттом была Эдвине как нож в сердце. Похоже, она Прескотту и вправду нравится, но, может быть, не настолько сильно, чтобы он захотел продолжить отношения, после того как их миссия закончится.
– Мне кажется, это замечательная мысль, – улыбнулась Джинни. – Я знаю, как тебя расстроил провал переговоров.
– Да. Ну… Я попытаюсь уговорить его. Когда мы с Прескоттом договаривались, речь шла только о небольшом сроке…
Обнимая Эдвину за талию, Джинни насмешливо заметила:
– Что-то мне подсказывает, что его не придется долго убеждать.
В этот момент леди Помфри повернулась лицом к двери и неожиданно замерла. Ее грудь поднялась еще выше, а глаза вспыхнули.
На пороге зала стоял Прескотт – неотразимый в своем черно-белом облачении. Его волосы были напомажены и зачесаны назад, отчего его лицо казалось более узким и заостренным, а губы – более яркими и чувственными.
У Эдвины екнуло сердце.
Леди Помфри подплыла к Прескотту и с елейной улыбкой что-то ему сказала. Что именно она сказала, Эдвина не расслышала. Однако у нее хватило воображения это представить.
Но Прескотт поклонился и обошел вокруг мечущей громы и молнии леди Помфри, оглядывая комнату, ища кого-то взглядом. Встретившись глазами с Эдвиной, он улыбнулся.
У Эдвины сразу отлегло от сердца. Она наконец перевела дыхание и застенчиво улыбнулась Прескотту. Когда он был рядом, у нее горели не только щеки, все ее тело сжигало медленное пламя. И стоит Прескотту к ней прикоснуться, это пламя ярко вспыхнет. Она и вправду без памяти влюблена!
– Добрый вечер, дамы. – Прескотт приложился к руке, которую протянула ему Дженел, и поклонился.
– Вы сегодня прекрасно выглядите, Прескотт, – с улыбкой проговорила Эдвина.
– Я всего лишь бледная тень по сравнению со стоящими передо мной тремя музами. – Взяв руку Эдвины, Прескотт поднес ее к губам. – Особенно по сравнению с моей драгоценной невестой, музой хаоса.
У Эдвины потеплели кончики пальцев, а затем по руке тепло стало подниматься выше, охватывая все ее тело.
– Хаоса? – выдохнула она.
– Когда вы рядом, мой разум затуманен, и только одна мысль вертится у меня в голове…
– Какая? – спросила Эдвина, и сердце у нее учащенно забилось.
– …когда же наконец мы останемся наедине? – сказал Прескотт хрипло. Он не отпускал ее руку, и его теплое дыхание щекотало кожу сквозь тонкий шелк перчатки.
Когда Прескотт нежно гладил пальцами ее запястья, у нее начала кружиться голова, и, если бы он не держал ее за руку, она, может быть, не удержалась бы на ногах.
– Похоже, что практика – потрясающая вещь, – прокомментировала Дженел, скривив губы. – Ты стала играть свою роль более убедительно, Эдвина. Даже я чуть было не поверила, что ты в него влюблена.
Эдвина захлопала ресницами. Затем ее щеки зарделись. Она убрала свою руку.
Прескотт отпустил Эдвину, но его глаза продолжали ее ласкать.
– Прескотт, милый! – К ним с решительным видом подплыла леди Помфри и требовательно взяла Прескотта под локоть. – Ты убежал от меня, негодник!
Эдвина обомлела, наблюдая, как взгляд Прескотта упал на открытое декольте его бывшей любовницы. А когда Эдвина увидела, что Прескотт не высвободил свою руку, ее охватил ужас.
Он вскинул голову:
– Миледи!
– «Миледи»? О, не глупи, милый! После того, что между нами было, ты знаешь, что можешь звать меня просто Дафни.
– Да. Ну, вы знаете моих друзей – леди Бланкетт, леди Женевьеву.
– Да-да. – Леди Помфри кивнула. – Мы знакомы.
– Хорошо. – Прескотт освободился от ее руки и подошел к Эдвине. – Тогда вам также должно быть известно, что леди Росс – моя невеста.
Раскрыв со щелчком веер, леди Помфри принялась обмахивать им лицо.
– Это неслыханно! Просто поверить не могу…
– Придется поверить, – холодно сказал Прескотт. – Потому что это правда.
Голубые глаза леди Помфри метали молнии.
– Человек в своей жизни совершает ошибки. И после того как он понимает, что ошибся, и просит его простить, ему могут великодушно даровать прощение…
