несчастных осужденных юношей.
Увы, это было напрасно! Ваш сын включен в великую амнистию небес. Господь смягчил ему наказание и допустил его в свое лучезарное царство. Пусть это послужит облегчением в вашем горе.
Преклоняю перед вами колена, бедная мать.
Вы посвятили мне вашу чудесную книгу «Валентина»! Я не могу передать вам своего волнения!
Как творец шедевров, вы первая из всех женщин, вас никто не превзошел. Вы первая из женщин в области искусства не только нашего времени, но и всех времен. У вас самый глубокий и вместе с тем самый обаятельный ум, которым когда-либо была одарена представительница вашего пола. Вы делаете честь, сударыня, нашему веку и нашей отчизне.
Позвольте же преклонить перед вами колена и поцеловать руку, которая написала столько замечательных и благородных книг. Ваши книги дарят свет и тепло. Нам угрожает ныне какое-то нарастание мрака; лучи, подобные тем, которые исходят от вас, становятся необходимостью. Вы — образец высокой мысли. Я люблю наше время и чувствую, что оно нуждается в свете.
Благодарю вас за то, что у вас такая великая душа.
Я получил ваше письмо, сударыня. Оно меня очень взволновало. К несчастью, палаты соберутся только 8 марта. Предполагаю добиваться амнистии. Сделаю все возможное, чтобы гнусная отправка 1 марта не состоялась. Буду счастлив, если мне удастся избавить от этого горя вас и еще много других несчастных семейств.
С чувством глубочайшего уважения
Господин президент Республики!
Как я уже имел честь писать вам 7 февраля, Комиссия по помилованию, в которую вы решили направить дело Симбозель, на время распущена, и председатель этой Комиссии, достопочтенный г-н Мартель, находится в Сент-Омере. Он пишет мне, что пересмотр этого дела «неминуемо сильно затянется».
Отсюда следует, что тем временем отправка политических, назначенная на 1 марта, уже произойдет.
Разрешите мне напомнить, что я уже имел честь писать вам, прося отложить отправку.
Приведение приговора в исполнение — дело чисто административное. Отсрочить его зависит от правительства. Ввиду ожидаемой амнистии я настоятельно прошу правительство приостановить эту отправку.
Представляю на ваше усмотрение еще одно ходатайство от имени восьми несчастных женщин, мужья которых включены в списки отправляемых 1 марта. Это письмо тронет вас, я в этом не сомневаюсь и не теряю надежды, что вы из чувства гуманности не откажете отдать распоряжение об отсрочке.
Вы обратились ко мне с красноречивым призывом. Отвечаю на него.
Мои друзья — лионские франкмасоны — правы, рассчитывая на меня. Философ — это борец, мыслитель — это воин; но борец этот борется во имя братства, но этот воин сражается за мир. Что касается меня, то если я перестану бороться, это будет означать, что я перестал жить.
Правительства, в наши дни почти всюду монархические, привели нас, народы, к следующему положению: внутри страны — нищета, вне ее — война. С одной стороны рабочий, у которого нет работы, с другой — солдат, которого отправляют в поход. Отсюда — та великая задача, которая стоит перед мыслителем, задача, от решения которой зависит все будущее цивилизации: рабочий должен работать, солдат — прекратить свою работу, другими словами — смертоносное дело должно быть заменено делом животворящим.
Бесчисленные вопросы, трагически встающие перед нами, являются по существу одним и тем же вопросом. Кажется, будто в воздухе витает какая-то таинственная потребность взаимного прощения. Хочется воскликнуть: простим же друг друга! Прощать — это любить. Правительства, которые воюют, и правительства, которые отказывают в помиловании, совершают тот же дурной поступок; отсутствие милосердия — своего рода война. Сражения — это смертная казнь. Заключение мира — это помилование матерей; помилование — это водворение мира между гражданами. Среди неистовства и бурь будем же твердой рукой высоко держать двустороннее знамя: вовне — Республика, внутри страны — Амнистия.
Дорогие соотечественники, жму ваши дружеские руки.
С волнением читаю я ваши восхитительные стихи. Отблеск вашей славы озарил и меня. Как не любить мне Англии, породившей таких людей, как вы, Англии Уилберфорса, Англии Мильтона и Ньютона! Англии Шекспира!
Франция и Англия для меня единый народ, так же как правда и свобода — единый светоч. Я верю в единство людей, как верю в божественное единство.
