– А это точно возымеет эффект.
– Мы с твоей матерью говорили…
– Примерно пять часов без остановок, – перебил он, но она не обратила внимания.
– Она сказала, что не знает, почему ты ушел. Она сказала, что ты до сих пор летаешь, постоянно летаешь для Стил Стрит.
– Так и есть. Я ушел не из-за полетов. Проклятье, я ушел даже не из-за того, что меня сбили. По крайней мере, не совсем из-за этого.
– Что ты имеешь в виду?
Он остановился, устремив взгляд на патио, где девочки, его мама и Джерри начинали убирать со стола.
– Ты видела журналы, которые печатали эту историю после моего спасения?
– Да. Думаю, все до единого.
– Даже «Пипл»? – спросил он с любопытством.
«Реган, время признаний», – сказала она себе.
– Особенно постер из «Пипл». У меня, хм, он был прикреплен к двери шкафа в течение пяти лет.
Некоторое время он обдумывал услышанное, подняв брови и пытаясь не ухмыляться – но не сдержался.
– Это может стать отличной темой для обсуждения несколько позже – намного позже.
– Сначала нам придется выбраться из этого сада. – Ей нравилось поддразнивать его, нравилась роскошь прогулок в его обществе, разговор с ним. Нравилось знать, что у них есть сегодняшняя ночь – и завтрашняя.
– Точно, – согласился он, пытаясь снова стать серьезным. – Такое сложно объяснить, но вот против фото в «Пипл» я ничего не имею.
– У тебя там рука на полпути к ширинке, – напоминал она, умудрившись не покраснеть.
Он снова ухмыльнулся.
– Понравилось?
– Очень сексуально, – призналась она.
– Пять лет, а?
О Боже, вот теперь она краснеет.
– По-моему, ты пытаешься сказать мне что-то важное.
– Нет, – возразил он. – Не важное, просто правду. Мне не нравилось быть героем, не в таком государственном формате. Через несколько месяцев я начал понимать, что страна, войска и политики никогда не отстанут. Я перестал быть пилотом и превратился в продукт на продажу. Поэтому ушел. Но, поверь, моя мать не хочет этого слышать. Она до сих пор думает, что я герой, а не обычный парень, который просто делал свою работу и не бил баклуши на тренировках по выживанию, поэтому на самом деле выжил. И не будем ее переубеждать, хорошо?
– От меня она этого не услышит, – пообещала она, но не потому что поверила в его слова. Его мать была права. Реган видела фотографии, она читала статьи во всех тех журналах и знала: он сделал куда большее, чем просто выжил. В течение недели он был на линии огня, пытаясь перехитрить две армии, чтобы добраться до места высадки морского десанта, который смог бы спасти его.
– Хорошо. Пошли. – Он взял ее за руку и продолжил путь. – Думаю, если мы поторопимся, а ты не будешь подходить ко мне ближе, чем на двадцать футов, мы сможем покинуть сад и уйти из дома.
– Но ты держишь меня за руку, – отметила она, пытаясь поспеть за ним и не расхохотаться. Она была более чем готова остаться с ним наедине.
– Тогда нам стоит серьезно поторопиться, – сказал он, подмигнув ей.
Несколько часов спустя, лежа раздетой под грудой одеял, которые они набросали на террасе его дома, разглядывая луну и звезды, Реган пошевелилась и поднялась на одной руке.
– Ты соврал мне. – Это был неоспоримый факт, и оставлять все как есть, она не собиралась.
– Не совсем, – сказал он, широко зевнув, не слишком обеспокоенный ее обвинением. Он вытянул руки над головой, потом потянулся к ней и прижал ближе к себе. – Богом клянусь, не думал, что меня хватит еще на один раз. Так что технически, это не ложь.
– Я не об этом говорю.
– Окей, ты о том, что я сказал, будто у нас больше нет взбитых сливок. Хорошо, ты меня раскусила. В холодильнике есть еще две банки, но я подумал, что мы захотим сохранить их на утро. Так что, опять, технически – это не ложь, потому что, по моим подсчетам, на сегодня с нас взбитых сливок хватит. Хотя, ну честное слово, не понимаю, куда ушли четыре банки. Ты не такая уж и большая.
– Ты большой, – наклонившись, прошептала она в его ухо.
– О, да. Точно. – Он перекатился на бок. Голос зазвучал немного встревожено, в глазах появился блеск.
– Но я и не об этом.
– Ооооо, – сказал он, немного подумав, а потом рассмеялся. – Ты имеешь в виду, что я сказал, что заплачу тебе миллион долларов, если ты позволишь мне…
Она чмокнула его и сказала:
– Шшш, иначе я снова позволю тебе это сделать, и ты будешь должен мне два миллиона. А я все равно говорю не об этом.
– Окей, сдаюсь. О какой лжи идет речь?
– О той, согласно которой тебе не нравится быть героем.
– Нет, – возразил он. – Ошибаешься. Мне, правда, не нравится быть героем, один раз попробовал – не мое.
– Ты пробовал дважды, – в свою очередь возразила она. – В первый раз, когда тебя подбили, а во второй, когда позволил себя скрутить и сдался Роперу Джонсу ради меня.
– Ах, это.
– Да, это.
– Ну, – начал он, медленно наклоняясь, пока она снова не оказалась под ним, – технически, в этом не было ничего геройского. Просто так случилось, к счастью для тебя, что как раз в тот момент, когда я увидел тебя, стоящей рядом с Ропером, в его когтях, так сказать, я понял, что не смогу без тебя жить. Так что с моей стороны это был лишь вопрос самосохранения.
– Как мне повезло, – сказала она с улыбкой на губах.
– Повезло, – согласился он, закидывая ее ногу себе на талию. – Так что будем делать, везучая? Еще один миллион долларов или мне пойти за взбитыми сливками?
– Я беру миллион.
– Проклятье, – тихо выругался он. – Знаешь, это меня истощит.
– Боже, очень надеюсь, – засмеялась она, притягивая его ближе.
Через некоторое, состоявшее из множества счастливых минут, время, Реган встряхнулась от легкой дремоты.
– Куин?
– Мммм? – Последовал его едва слышный ответ.
– Что стало с алмазами?
– Мммм.
Она наклонилась и начала осторожно покусывать его ухо, дождавшись реакции даже большей, чем надеялась: его рука обвилась вокруг нее и он начал медленно выволакивать себя из глубин сна.
Это заняло какое-то время.
– Алмазы, – прошептала она, снова покусывая его.
Наконец он медленно, глубоко вздохнул.
– Ты говоришь об алмазах, которые взорвались в аэропорту вместе со складом?
– Да.
Он зевнул.
– Ну, ФБР занимается их возвратом. Судя по последним новостям, те, что обнаружили среди обломков, оцениваются в четверть миллиона долларов.
