оставшихся камней упали или погрузились в землю. Они с Лореттой бегали там детьми, читали глупые заклинания и ждали появления Верховного Жреца друидов. Ничего, разумеется, не происходило, но в этом месте до сих пор ощущался какой-то особый дух.
Лоретта была уже там, как будто знала, чего он хочет. Нагая, словно языческая жертва, одежда брошена на высохшей траве, кожа пылает от жары и желания. Без слов она встала коленями на одеяло, глаза такие же голубые, как небо над головой.
Он не мог ей отказать. Ее губы окружили его член, втягивая глубоко в свое тепло. Он прислонился к камню и позволил ей взять его, взять все. Наблюдал, как эти губы и руки трудятся, доставляя ему невероятное наслаждение. Слышал ее стоны удовольствия, как будто он предлагал ей настоящий банкет.
Он эгоистичный ублюдок, который помолвлен с другой женщиной. Кон бы нисколько не удивился, если б сию минуту ударила молния и поразила его. Но ему было пожаловано достаточно времени, чтобы тоже довести ее до завершения своим языком. Он уложил ее на старое лоскутное одеяло, раздвинул длинные белые ноги и пировал. Солнце жарило спину, но он не собирался останавливаться, пока не подарит ей единственную радость, которую мог подарить. Было слишком жарко, чтобы заняться любовью в полной мере, ведь даже при таком ограниченном контакте их тел они все блестели от пота. Лоретта дрожала в пароксизме страсти. Кону хотелось сохранить ее вкус у себя во рту навсегда, обнять ее, успокоить, но он знал, что то, что необходимо сказать, требует дистанции.
Он сел, все еще одурманенный их любовью.
— Лоретта, мы должны поговорить.
Она лежала, распластавшись с ним рядом, и ее грудь завораживающе вздымалась и опадала.
— Оденься. А то ты станешь красной как рак. Мы найдем какую-нибудь тень.
Она натянула платье и босиком пошла за ним по полю к небольшой ивовой рощице. Он снова расстелил одеяло и потянул ее к земле.
Лоретта сложила руки на коленях так, словно хотела сжать их покрепче.
— Что стряслось, Кон?
— Ты знаешь, зачем я ездил в Лондон весной?
Она кивнула, озадаченная:
— Да, перед моей вечеринкой. — Она нервно заплела волосы в косу и подколола шпильками, которые были у нее в кармане.
Кон наблюдал, как она в мгновение ока превратилась из языческой богини в чопорную мисс.
— Мистер Берриман. Ты встречала его.
— Да, конечно. Друг твоего дяди.
— Ничей он не друг, — с отвращением бросил Кон. — Он скупил все мои долги. И дядины. Я работал как проклятый этим летом, но все оказалось впустую. Погода… — Кон криво улыбнулся. — Не стану утомлять тебя темой разговора, которая на устах у всех англичан. Мои люди не доживут до следующего года. Я должен что-то сделать. Что-то, чего делать не хочу.
— Ты женишься, — тихо проговорила она.
От удивления он не мог вымолвить ни слова. Он потянулся к ее рукам, но не мог достать до них.
— Господи, Лори! Ты же знаешь, что я люблю тебя. Я не смогу любить больше никого и никогда.
— Я знаю. У мистера Берримана есть дочь. Она должна стать твоей женой?
На лугу было тихо, как в склепе. Кон почувствовал, как язык прилип к нёбу, и невозможно стало вымолвить ни слова.
Лоретта вскочила:
— Не плачь. Все будет хорошо.
— Как? — горько спросил он.
— Я буду… я буду твоей любовницей! — выпалила она дрожащим голосом. — Между нами все останется так, как есть. Я не откажусь от тебя.
— Ох, Лори! — Он прижал ее к себе, чувствуя горячий стук сердца. — Я не могу так поступить с тобой. Не могу поступить так с мисс Берриман.
— Какая она? — прошептала Лоретта.
— Не знаю. Я не видел ее. Она — не ты. Ах, как бы я хотел… как бы хотел…
— Шш. Люби меня снова. На этот раз как следует. И он так и поступил, потому что ему хотелось любить ее всегда, до конца своих дней.
* * *
Лоретта сильно изменилась с того времени. Больше нет той беспечной семнадцатилетней девочки, которая отчаянно предлагала ему всю себя. Слишком поздно ему стало известно — только в прошлом году, — что она хранила сокровенную тайну, тайну, которую он узнал из довольно трогательного письма, написанного ему Марианной на смертном одре, и был потрясен.
Он был настолько потрясен и ошеломлен, что ему потребовалось целых два месяца, чтобы довести до совершенства план знакомства со своей дочерью. Важные и чопорные старые девы, руководящие школой Беатрикс, отнеслись к нему с вполне естественным подозрением, когда он явился с деньгами и конфетами. Они заставили его почувствовать себя извращенцем, пока он не признался, что является отцом Беатрикс. Когда же он поделился с ними своим планом завоевать мать девочки, они обе пришли в большой восторг от подобной романтической дерзости.
Кон начинал задаваться вопросом, не следовало ли ему просто ухаживать за Лореттой традиционным способом после того, как закончится год траура. Она решительно и непреклонно отвергла его, когда он вернулся, потрясенная его неуклюжей, неприятной поспешностью. После смерти Марианны не прошло положенного времени, и тогда он еще не знал о существовании Беатрикс.
А когда узнал и сломя голову примчался из Лондона, возмущенный и взбешенный тем, что она скрыла от него их дочь, все стало еще хуже. Те несколько раз, что их пути пересекались в Лоуэр-Коновер, отнюдь не способствовали обольщению. Лоретта была холодно вежливой, и едва ли он мог умыкнуть ее во время церковной службы. Теперь, с надвигающимися беспорядками в Греции, ему, похоже, придется умыкнуть ее в свое йоркширское имение.
Правда, имение — слишком громкое слово. Он видел его однажды, прошлой осенью. Время и дядя Райленд не были добры к нему. Каким-то образом эта собственность выпала из поля зрения Берриманов и была в шокирующем состоянии, хуже, чем Гайленд-Гроув в свои тяжелейшие времена. На полях ничего не росло, а скалы и дом облюбовали в качестве своего обиталища разные животные. Кон нанял управляющего и затеял ремонт, который продвигался, насколько он мог судить, черепашьими темпами. Вначале шел проливной дождь. Потом снег. Потом опять дождь. Кон спрашивал себя, не лучше ли ему было снять чей- нибудь дом для этого семейного воссоединения. Возможно, он поступал глупо, стремясь начать все заново на собственной земле, даже если условия там далеко не идеальные. О Гайленд-Гроув в данный момент не могло быть и речи. Лоретта могла туда вернуться только женой.
У Джеймса и Беатрикс скоро каникулы. Он устроил так, что они тоже будут отправлены в Йоркшир с Нико и Сейди. Нико придется оставить свою возлюбленную из соседнего дома, а Сейди — свои глубоко укоренившиеся сомнения. Опекунов Винсентов пришлось подкупить, дабы продлить обычный недельный визит Беатрикс к Лоретте. Они были довольно непреклонны, эти богобоязненные люди, которых, похоже, больше заботила бессмертная душа Беатрикс, чем солнечное лето, и они не желали перепоручать благополучие Беатрикс какому-то порочному мужчине, Безумному Маркизу.
Кон надеялся, что его сюрприз не обернется крахом. Он даже готов был поселить Лоретту в отдельной спальне. Он с нетерпением ждал, когда окажется с сыном на нейтральной территории, и хотел куда больше узнать о дочери.
Кон дописал письма. Он сделал все, что мог. Остальное за провидением и Лореттой.
Глава 9