И при этом, наверное, содрал кожу до крови.
— Тесноватый домик, а? Я принес молоток. Если я спущусь и обобью камень?
Лоретта покачала головой:
— Кон, тебе ни за что не пройти. Давай, это сделаю я.
Кон вскинул бровь.
— Это намного разумнее, — пояснила Лоретта. — А вот я вряд ли смогу тебя удержать.
— Это же камень, Лори. Хватит ли у тебя силы, чтобы расколоть его?
— Это же известняк. Он относительно мягкий. И потом, мне же не придется откалывать огромные куски, всего лишь небольшие кусочки.
Кон усмехнулся:
— Ты просто чудо. Хорошо, попробуем сделать по-твоему.
Кон разматывал веревку, пока Лоретта застегивала его сюртук и засовывала косу под воротник. Он крепко обвязал веревкой ее тонкую талию, затем обвязал другой конец вокруг себя, намотал излишек на кулак.
— Работа нам предстоит нешуточная. Джеймс свалился не так глубоко, его зажало между камнями. Дай мне знать сразу, как только захочешь выбраться назад. Будет с тебя геройства. Если ничего не получится, я вернусь за Томасом или Нико.
Лоретта взмахнула молотком, проверяя его вес. С растрепанными золотистыми волосами, блестящими в свете фонаря, она была похожа на валькирию.
— Готова?
— Да.
Она медленно начала опускаться в расщелину по мере того, как Кон отпускал веревку дюйм за дюймом, потом втиснулась в узкий проход.
— Стоп! Привет, Джеймс! — В туннеле голос ее прозвучал глубоко и мягко.
Кон подсунул веревку под камень, но все равно держал крепко.
— Берегите глаза, вы оба. Джеймс, а тебе свои надо вообще закрыть.
— Джеймс, как насчет того, чтобы я завязала тебе глаза платком? — Сунув молоток под подбородок, Лоретта завязала мальчику глаза. — Прямо как игра в жмурки, только пока ты не можешь меня осалить. Но скоро сможешь.
Ее удары по камню поначалу были неуверенные. Мелкие осколки взлетели в воздух, и Джеймс закашлялся.
— Извини.
Кон наблюдал, как Лоретта сменила стратегию. Держа молоток обеими руками, увеличила скорость, тревожно раскачиваясь при каждом ударе.
Ему следовало бы остановить ее. Это безумие. Но он продолжал держать веревку и свет так твердо, как только мог, глядя, как тело Лоретты раскачивается и поворачивается от усилий. Известняк пористый и полон трещин. Если им повезет, она найдет подходящую трещину.
Кон попытался представить, что чувствовал его сын, заключенный в каменный кокон на много часов, и озноб пробежал у него по позвоночнику. Им с Уильямом довелось заниматься раскопками гробниц, и он хорошо помнил, каково находиться под землей в темноте, пыли и сырости. А Джеймс вдобавок ко всему был один и думал, что его никогда никто не отыщет.
Кон почувствовал, как его самого охватывает паника. Он никогда не любил замкнутые пространства; даже на корабле большую часть времени проводил на палубе. Этот случай может навсегда оставить след в душе Джеймса вдобавок к тем шрамам, которые останутся у него на теле от падения.
Радостный возглас Лоретты, звук падающих камней и удаляющийся металлический стук оторвал Кона от его мыслей.
— Прогресс? — спросил он.
— Успех, я думаю! Но черт, я уронила молоток. Джеймс, теперь ты сможешь просунуть руки?
Кон не слышал, о чем они говорили. Они переговаривались целую вечность, потом Лоретта сказала:
— Вытаскивай меня, Кон.
Она была мертвым грузом, когда он тянул ее наверх. Когда он, наконец, вытащил ее, руки у нее тряслись от усталости, лицо было красным и блестело от пота.
— С тобой все в порядке?
— Не беспокойся обо мне. Только развяжи веревку. Боюсь, я сама не справлюсь.
Она рухнула на землю и попыталась вернуть пальцам чувствительность. Кон опустился на колени, расслабил узел и стащил веревочную петлю через ее голову. Она понизила голос, чтобы Джеймс не услышал:
— Он боится сдвинуться с места, потому что провал довольно глубокий. Но руки у него свободны и, думаю, он сможет обвязаться веревкой. Хотя это будет нелегко. Мне так жарко. — Она попробовала расстегнуть сюртук Кона, но пальцы слишком онемели. Кон сделал это за нее, стащив сюртук с ее плеч. — Может, мне надо было остаться там и самой вытащить его? Но я не была уверена, что смогу его удержать.
— Ты все сделала правильно. Идеально, Лори. Я люблю тебя.
Она посмотрела ему прямо в глаза, и свет от фонаря задрожал на ее лице.
— Я тоже люблю тебя.
Глава 22
Ну вот. Она и сказала это. Она не произносила этих слов двенадцать лет, просто держала их запертыми в холодном уголке своего сердца, пока не жила, а существовала. Но она действительно любит Кона, всегда любила и всегда будет любить. Как проживет следующие лет сорок, она не представляла, но сейчас не время разрабатывать детали. Сейчас у них есть дело поважнее.
Она прикоснулась к его удивленно открытому рту губами.
— Вытаскивай его, Кон. Скорее.
Кон покачнулся, словно пьяный. Лоретта потрясла его своими словами и прикосновением. Слушая, как он объясняет Джеймсу, что делать, она восхищалась его терпеливым тоном. Он просто создан быть отцом со своей необходимой смесью юмора и силы, которой так не хватает многим мужчинам. Как не хватало ее отцу, например. Некоторый надзор со стороны взрослых ей бы не повредил. Но тогда она, возможно, не научилась бы бродить в темноте в мужских бриджах. Или висеть целую вечность головой вниз, как паук, кроша камень.
Лоретта чувствовала, как каждая мышца в теле кричит об усталости. Не представляла, сможет ли взобраться на крутой утес в темноте. Джеймс-то уж точно не сможет. Впрочем, Кон привел ее лошадь.
Лоретта вытащила из кармана часы. Скоро рассвет. Летом в Йоркшире солнце встает рано, а садится поздно. Она гадала, захочет ли Кон подождать, когда рассветет, прежде чем они покинут пещеру.
— Обвяжись потуже, Джеймс. Как можно туже, — давал указания Кон. — Не торопись. Торопиться некуда. Просто скажешь мне, когда будешь готов, и я вытащу тебя как рыбу. Знаешь, я ведь велел запустить в наше озеро рыбы. Когда ты поправишься, мы пойдем на рыбалку.
Прозаичные слова, дабы унять тревогу. Кон непринужденно болтал, как будто они сидели за столом за завтраком и обсуждали планы на день. Джеймс говорил мало, пытаясь натянуть веревочную петлю через голову и руки. Лоретта постаралась стереть как можно больше пыли и грязи с лица и шеи мальчика, но он был такой бледный. Она считала минуты, пока Кон свешивался с края пролома. Чем скорее они освободят Джеймса, тем счастливее она будет. И больше никогда, ни за какие коврижки и шагу не ступит ни в одну пещеру, и Беатрикс запретит.
Наконец Джеймс сказал, что готов. Кон тоже приготовился, сконцентрировался. Лоретта встала и приложила ладонь к его щеке, потерев темную щетину большим пальцем.
— Я тоже могу помочь.