— Мой хозяин послал этот дар братии за заботу о прахе Никлоса Аурилиоса, точнее, в его память. Он это делает регулярно. Просто сейчас сумма удвоена, — с достоинством пояснил слуга.
Они почти дошли до боковой дверцы, выводящей на улицу, когда Роджер остановился у маленькой кельи.
— Не хотите оставить брату Гюрзэну записку? — спросил он.
— Ах, да, — спохватилась Мадлен, и тут же заколебалась. — А не усмотрят ли остальные монахи в этом нечто противоречащее уставу?
— Может быть, и усмотрят, — ответил Роджер. — Но Гюрзэн дал обет не покидать стены обители до конца своих дней, так что ваша записка не должна усложнить ему жизнь. Как, впрочем, и облегчить. — Роджер взглянул ей прямо в глаза. — Итак, каково ваше решение?
— Не хочу навлекать на него неприятности. — Мадлен захлопнула сумку. — А если письмо придет с почтой? Как думаете, он получит его?
— От Сен-Жермена — вне всяких сомнений. Вы можете переслать слова благодарности с ним. — Слуга выжидающе кашлянул.
— Да, так, наверное, будет лучше всего. — Мадлен взглянула на дверь кельи, вздохнула и отвернулась. — Значит, мне следует добраться до Крита, чтобы поблагодарить человека, так много сделавшего для меня? Как это странно, однако. — Она потерла лицо. — Я немного боюсь. Мне все мерещится, что на улице меня тут же схватят. Я ведь жила здесь замкнуто. Не выходя никуда. — Так же как Сен-Жермен, подумалось ей. Только тот провел в Доме Жизни не месяц, а несколько долгих столетий.
— Если хотите, я пойду первым. — Роджер открыл дверь и выглянул, потом обернулся. — Никого нет. Все, наверное, на реке.
— Глазеют на «Эклипс»? — с нарочитой беспечностью спросила Мадлен. — Что ж, там есть чем полюбоваться. — Пальцы ее дрожали, она сжала их в кулаки. — Так и быть. Идите вперед. А я пойду следом.
— Как пожелаете, госпожа. — Роджер склонил голову и прибавил: — Мусульмане редко заглядывают в этот район. Тут живут христиане.
Они пошли по пустынной улице вдоль монастырской стены.
— Эта тропа древнее, чем строения, ее окружающие, — сообщил на ходу слуга. — Ее протоптали во времена строительства храма Рамзеса III. Теперь то, что от него осталось, покоится под землей. Взглянув направо, вы увидите часть стены. Резьба на ней очень искусная, но никому не приходит в голову снять с нее копии или копнуть чуть поглубже. А жаль.
— Вы пытаетесь развлечь меня, Роджер? — спросила, хмурясь, Мадлен. — Я что, настолько плоха?
— О нет, мадам. Я просто хочу, чтобы у вас сохранилось благоприятное впечатление об этих местах. Это Верхний Египет, он пока не исследован, он будет ждать вас.
На перекрестке дорогу им пересек караван, направлявшийся в пустыню. Всадники песнями и ругательствами подгоняли едва плетущихся верблюдов и ослов. Двое из них оградили себя знаками, защищающими от сглаза.
— Не обижайтесь, мадам, — спокойно сказал Роджер. — Они так относятся к каждому европейцу, ибо считают их дьяволами. — Он терпеливо ждал и двинулся дальше, только когда осела поднятая животными пыль. — В Эдфу европейцы редки. Большая часть туристов направляется к озеру Филе. Пейзажи там замечательные, но пищи для размышлений нет. — Роджер умолк и заговорил вновь, лишь когда в конце улицы блеснула водная гладь: — Река уже выходит из берегов, что нам на руку. Мы стрелой понесемся по ней к морю, а потом возьмем курс на Крит.
— Где ждет Сен-Жермен? — невольно улыбнулась Мадлен. — Что мне река, если я с ним скоро увижусь!
— Он сказал бы о вас то же самое, — галантно ответил Роджер и приостановился, оглядывая толпу, окружавшую клипер. — Держитесь ближе, мадам, не оборачивайтесь на оклики и ни о чем не тревожьтесь. — Он предложил спутнице руку. В Европе это показалось бы дерзостью, но здесь Мадлен с благодарностью ее приняла.
— Кто капитан? — спросила она, когда они подошли к сходням. — Возможно, я его знаю.
— Вряд ли, мадам. Он из Палермо. Откуда бы вам его знать? — Роджер ступил на скрипучие доски и помог своей спутнице подняться по ним наверх. — Вы во владениях графа де Сен-Жермена, — объявил он подчеркнуто официально.
— Прекрасно, — с облегчением вздохнула Мадлен и подняла глаза. К ним уже спешил молодой человек в широкополой форменной шляпе и кителе, металлические пуговицы которого ярко поблескивали на солнце.
— Мадам, разрешите представить вам капитана Аральдо Уливьеро, — произнес Роджер с поклоном.
Мадлен присела, капитан притронулся к полям шляпы.
— Добро пожаловать на «Эклипс», мадам, — сказал он, склоняясь к ее руке. — Для нас большая честь взять вас на борт. — Капитан держался корректно, но в глазах его светилось любопытство, ведь столь далекое путешествие было затеяно ради этой единственной пассажирки. — Роджер покажет вам каюту. Все ваши вещи уже доставлены на корабль. Мы остановимся в Фивах и заберем остальное, чтобы затем, не мешкая, двинуться дальше. — Он слегка поклонился и добавил: — Отчаливаем через четверть часа.
— Всецело полагаюсь на вас, капитан, — улыбнулась Мадлен и повернулась к Роджеру: — Что ж, показывайте дорогу.
Каюта оказалась просторнее, чем она ожидала.
Раскладывая вещи, Роджер сказал:
— Под матрацем рассыпан слой земли Савуа, вполне достаточный, чтобы изолировать ваше ложе. Отдыхайте. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили.
Мадлен попыталась рассмеяться, но лишь судорожно вздохнула.
— Я очень благодарна вам, Роджер.
— Вы еще не полностью восстановили силы после всего, что случилось, — тщательно подбирая слова, произнес слуга. — Сами вы этого, возможно, не ощущаете, но… Короче, вам нужен отдых.
— Да, спасибо. — Мадлен рассеянно сняла с себя шаль и бросила ее на спинку ближайшего стула. — Капитан не обидится, если я откажусь столоваться в кают-компании?
— Нет. Я уже предупредил его, что на воде вас укачивает и что вы, скорее всего, проведете все время рейса в каюте. Граф в плавании ведет себя так же, а поскольку вас числят его родственницей, то Уливьеро наверняка решит, что склонность к уединению… хм, в вашей крови. — Глаза Роджера заискрились лукавством, но лицо его оставалось бесстрастным.
— Вижу, вы знаете свое дело, — кивнула Мадлен.
— Служба у графа многому учит, мадам, — ответил Роджер, вновь отвешивая поклон, и удалился.
Мадлен так устала, что сняла только платье и прямо в корсете рухнула на кровать, отдаваясь во власть целительных токов почвы родного поместья. «Эклипс» между тем выруливал на середину Нила. Разбухшая перед разливом река подхватила красавец-клипер и стремительно понесла его вниз.
Ветерок был попутным, и к закату они уже проплывали мимо Эсны, пройдя половину пути от Эдфу до Фив.
— В этом городе тоже имеется много старых строений, — сказал Роджер. — Правда, они моложе фиванских. Их возводили в те годы, когда в Египет пришли греки. Хозяина к тому времени уже не было здесь. — Он облокотился на поручни, вглядываясь в темнеющие холмы. — Граф хочет вернуться в эти края, когда у него появится такая возможность. Не составите ему компанию, а?
— С удовольствием бы, — сказала Мадлен, — но теперь я почти в таком же, как и он, положении. Вот уж не думала, что Египет отринет меня.
— Не забывайте: здесь две страны и той, в какую вы влюблены, уже не существует. — Роджер уставился на воду, пестревшую синевато-серыми и золотистыми бликами. — Не так давно мне довелось побывать в Гадесе — я там родился. Теперь он зовется Кадисом. Город, который я знал, канул в прошлое: я
