ненастную мглу.
Дверца кареты открылась, из нее вышагнул степенный слуга. В руке он держал длинную трость, которую с поклоном вручил выходящему вслед за ним господину.
— Спасибо, Эсташ, — произнес владелец кареты.
Свет фонарей озарил хорошо пошитый, но несколько старомодный дорожный костюм и добротные башмаки с низкими каблуками. Гость был статен, довольно высок, лицо его выдавало в нем человека видавшего виды и достаточно пожилого. Голубоватые, как льдинки, глаза уставились на лакеев.
— Эй, любезные, доложите графине, что прибыл ее брат.
Те разом засуетились. Кто-то кинулся в дом, другие взялись за багаж, старший лакей распахнул, кланяясь, двери. Гость вошел в холл и остановился. К нему уже подбегала Мадлен. Ее розовое домашнее платье трепетало от спешки.
— Батюшка! Боже мой, как я вам рада! — Она засмеялась и прильнула к отцу. — Ох, как я скучала!
Маркиз де Монталье неловко приобнял дочь и тут же от нее отстранился.
— Медлен, я тоже скучал, но… погоди же. Тебя не узнать, ты так расцвела и… так модно одета.
— Не говорите так, — быстро сказала Мадлен, поглаживая его локоть. — Вы мой отец, как вы можете меня не узнать?
Он улыбнулся.
— Ну разумеется. Я не имел в виду ничего обидного, моя милая. Просто ты должна понять и меня. Я отослал от себя ребенка, а встретил светскую барышню. Что ж, такова, видно, доля любого родителя.
Они уже шли через холл, и Мадлен улыбалась отцу, крепко держа его под руку.
— Мы как раз ужинаем, идемте скорей. Повар тетушки просто великолепен. Сегодня помимо всего прочего он обещал нам телятину — с грибами, с паштетом из куриной печенки и с ветчиной. Я уверена, вам это понравится.
— Дитя мое, я ведь еще не обедал, — рассмеялся маркиз. — Но день, проведенный в пути, не дает мне возможности пойти с тобой прямо сейчас. Дорожные запахи в меня просто въелись.
— Уверена, что все это не имеет значения, — отмахнулась Мадлен.
— Это имеет значение. Ты должна позволить мне хотя бы умыться. Я не могу сесть за стол в таком виде. Я испорчу трапезу всем остальным.
Он осторожно поцеловал дочь в обе щеки, затем сказал:
— Я присоединюсь к вам в течение часа. Эсташ уже, наверное, разложил мои вещи. Я не был в Париже лет двадцать, но правила хорошего тона еще не забыл.
Медлен упрямо вздернула подбородок.
— Я бы предпочла, чтобы вы пошли вместе со мной.
Возникшее напряжение, к счастью, разрядил подошедший лакей. Он поклонился маркизу.
— Я позволил себе, ваша честь, препроводить ваши вещи в отведенные вам покои.
Маркиз величаво кивнул и протянул ему ливр.
— Благодарю.
— Отец, умоляю вас, приходите к нам поскорее.
— Хорошо-хорошо. Поклонись от меня графине и графу, скажи, что я не заставлю себя долго ждать. Должен заметить, я страшно проголодался и буду рад, если мне приготовят немного овощей и омлет.
— Я скажу тетушке, она распорядится, — Мадлен судорожно вздохнула и припала к отцу.
— Дитя мое, ты теперь взрослая девушка, — произнес маркиз с мягким укором. — Ты не должна вести себя так. Как отцу мне очень лестно подобное проявление нежности, но в соответствии с правилами приличия тебе надлежит сдерживать такие порывы, Мадлен.
Он поднес ее руку к губам и галантно поцеловал запястье.
— Мы скоро увидимся и поговорим обо всем.
Лакей, все это время стоявший как истукан, оживился.
— Если вы закончили, сударь, идемте со мной.
— Да-да, — ответил маркиз. Он оглядел холл и стал неторопливо подниматься по лестнице.
Медлен проводила его взглядом. Непонятное разочарование нарастало в ней как темный прилив. Она ощутила безумную радость, обнимая отца, — это правда, и она чувствовала, что любовь к нему в ней по- прежнему очень сильна. Но разговор словно возвел между ними стеночку отчуждения; ей даже показалось, что он как-то расстроился, увидев ее. Отец всегда был довольно сдержан, тут ничего не изменишь, но сейчас его холодность царапнула Мадлен сильней, чем всегда.
Она постояла с минуту и неохотно пошла к столовой. Телятина уже не прельщала ее. Девушка двигалась медленно, вид у нее был недовольный. Сдвинув брови, она остановилась возле окна и вгляделась в ненастную темень, затем провела пальчиком по серебристой струйке дождя. Ей отчаянно захотелось, чтобы Сен-Жермен оказался рядом. Он был здесь, но ушел около часа назад, сопровождаемый музыкантами. Зачем он ушел?
Медлен поморщилась, выбранив себя за глупые мысли, и побрела дальше.
Столовая располагалась в северной части дома и выходила окнами на небольшую террасу. Летом в погожее время французские окна ее пребывали распахнутыми и обедающих овевал ветерок. Но и в ненастье уют этого помещения — с его старинной ковки подсвечниками, большим камином и тяжелыми бархатными портьерами — заставлял забыть о заботах и тяготах дня.
Огромный обеденный стол вишневого дерева — на двадцать четыре персоны — освещался тремя хрустальными люстрами. Граф и графиня сидели на разных его концах и, поглядев на Мадлен, разом умолкли. Пока девушка усаживалась подле графини, в помещении царила мертвая тишина. На бело-зеленой скатерти играли белесые тени.
— Это Робер? — спросила рассеянно Клодия и улыбнулась, чтобы сгладить неловкость.
— Да, Он решил переодеться с дороги. Думаю, это займет у него какое-то время.
Девушка оглядела свою тарелку с таким видом, словно там находилось нечто совсем несъедобное.
— Что с тобой, моя дорогая?
Мадлен покачала головой.
— Ничего. Наверное, ничего. Но он кажется таким», таким недовольным…
— Ну, — Клодия серебряной вилочкой подцепила грушу, вымоченную в бренди, — Робер и по натуре- то не очень любезен, Мадлен. А тут еще и усталость после долгого путешествия, и город, где он не бывал множество лет. Ему ведь пришлось покинуть.
Париж после скандала Немудрено, что переживания захлестнули его.
Она позвонила в крошечный колокольчик, и через мгновение возле стола выросли два лакея.
— Можете переменить посуду и подавать горячее.
— Слушаюсь, госпожа, — поклонился один лакей. Другой поспешил к графу, заметив его кивок.
Жервез тихо отдал ему какое-то распоряжение, затем обратился к Мадлен:
— Возможно, вашему батюшке что-нибудь нужно?
Девушка встрепенулась.
— Ах да! Я чуть было не забыла. Он, если можно, просил подать ему овощи и омлет. Известите об этом повара, — сказала она убиравшему посуду слуге. — Но не торопите его. Батюшка прокопается около часа. — Ее вдруг смутил озадаченный взгляд Клодии. — О, простите! Я… я совсем потеряла голову и распоряжаюсь тут как хозяйка!
Графиня похлопала племянницу по руке.
— Пустяки, дорогая. Ты вольна делать здесь все, что захочешь. Приятно видеть, как дочь заботится об отце.
Щеки девушки побагровели.
— Благодарю вас Мне очень стыдно. Я словно бы сама не своя… Возможно, меня пугает надвигающийся прием…
Клодия засмеялась.
— УЖ поверь, я тоже не в восторге от всей этой суматохи. Как подумаю, что понаедут три сотни гостей…
