Она строго посмотрела на меня.
— Мы — друзья, — произнесла она многозначительно. — Добрые, старые друзья.
— Ну, совсем даже не старые.
— Я к тебе тоже хорошо отношусь, Никита.
Мы все так искренне улыбались друг другу, что напоминали рождественский фильм для семейного просмотра.
Свекор предложил мне денег.
— Должен же я тебя как-то отблагодарить! — сказал он. — Если бы не ты…
— Я придумаю как, — пообещала я.
Он рассказал мне про того второго азиата — узбека.
Он знал его отца. Давно. Когда у свекра было несколько фабрик по производству текстиля в Подмосковье.
Мой свекор в 80-х был подпольный миллионер. Потому что напольных тогда не было.
Свекор вспоминал об этом с мечтательной улыбкой.
Я заметила: все бизнесмены вспоминают о своем прошлом с такой улыбкой.
Как будто то, что у них есть сейчас, не важно и не интересно. А вот тогда…
— А отец этого узбека? — спросила я.
Улыбка исчезла. Как тряпкой стерли со школьной доски.
— Там было громкое дело. По хлопку. В общем, его отца расстреляли. Подробности тебе будут не интересны.
Пара подушек поменялись местами. Персидский царь закончил аудиенцию.
Про меня вышла статья в еженедельнике «7 Дней». С фотографиями. На двух разворотах.
Я была горда собой.
Мы с Анжелой рассматривали фотографии и читали друг другу выдержки в каминном зале ресторана «Паризьен». В этом ресторане высокие потолки с лепниной и вообще все очень красиво. Кроме камина.
Из офиса звонила секретарша. Просила себе помощницу. После публикации она не справлялась одна с количеством заказов на моих девушек.
Мы пили Dom Perignon. Я угощала. Анжела заказала стейк по-американски, а я салат с лобстерами.
— Повезло тебе с этим похищением, — сказала Анжела, опуская в бокал лед.
— С одной стороны, да.
— Да со всех сторон, — беспечно уверила Анжела. — Вон у тебя заказов сколько! И прославилась.
— Да просто, знаешь, такое чувство, как будто я всех обманываю. Понимаешь?
— Почему? — удивилась моя подруга, покосившись на журнал. Словно он мог служить доказательством противного.
— Потому что себе бы я взяла профессиональных охранников, если что. Понимаешь? Просто ты не была там. Не слышала те телефонные звонки, весь этот ужас…
— Страшно, конечно…
— И тебе бы я дала профессионалов…
Анжела быстро сплюнула через левое плечо и постучала по столу.
— Типун тебе на язык, Никита. Я и так на этой Cayenne езжу и трясусь постоянно.
Приехала Катя. Она похудела и побледнела.
Анжела заранее предупредила меня, что нельзя заговаривать с Катей об Антоне. Это так же, как я попросила их две недели назад не говорить при мне про кокос. И не употреблять.
Нет. Это — по-другому. Когда говорят об Антоне, Катя сразу начинает плакать.
— Поздравляю, — сказала Катя, кивнув на журнал.
Официант поставил на стол третий бокал.
— Спасибо.
Мы чокнулись.
— Чтобы все было хорошо, — произнесла я.
— А как Рома? — спросила Катя без всякого интереса.
— Не знаю. Звонит, наверное.
— А ты? — Катя действительно удивилась.
А я была весела и довольна. Мой телефон отключен. Можно придумать себе все, что угодно.
