ленивый раскатистый голос явно принадлежал старшему из рабов. Не по возрасту, а по положению в доме. Иерархия соблюдалась и здесь.
— Почему же в таком случае они забрали лишь одного инородца, а госпожа наша вообще неизвестно где?
— Она — с другим инородцем. Бхатин сказал, что тот ее околдовал и творит с ней все, что захочет.
Рабы дружно расхохотались. Всех, видимо, забавляло то сложное положение, в какое попала их госпожа.
— Вооруженные люди забрали обоих — и слугу колдуна, и госпожу, — важно промолвил старик.
— А алхимик удрал, — добавил тоненький голосок. Сен-Жермен опознал его — он принадлежал евнуху, охранявшему покои Падмири.
— Он ведь с Запада, там все мужчины трусливы и вероломны.
— Он не мужчина, — возразил задиристый раб. — Один военный сказал, что он — порождение Шивы.
И снова молчание, теперь уже напряженное. Шива — владыка миров, повелитель как живых, так и мертвых, одним дыханием сокрушающий горы, всех восхищал и всех ужасал.
— Госпожа бы заметила это, — пробормотал старик, но остальные зашикали на него.
Сен-Жермен еще постоял у окна, но ничего толкового не услышал. Рабы перескакивали с темы на тему, их разговор походил на чириканье воробьев. Что же произошло, пока он ездил к Шола? В дом Падмири нагрянули вооруженные люди. Что за люди? Стражники Тамазрайши? Почитатели Кали? Или мстители, посланные султаном? Похоже, они никого не убили, но увели с собой Руджиеро. Зачем увели? Куда? Пришельцы хотели захватить и его самого. Почему? И куда подевалась Падмири? Неужели они осмелились арестовать родственницу княгини? Или решились на что-то похуже? Сен-Жермен задрожал. Еще вчера он забавлял ее песенками — греческими и франкскими, и она пыталась ему подпевать. Как мило звучал ее голос! Как весело они хохотали над ее постоянными ошибками в произношении незнакомых ей слов! И вот теперь все это разрушено. Падмири исчезла, а сам Сен-Жермен не знает, что думать и что предпринять. Ему вдруг отчаянно захотелось выдернуть хоть кого-нибудь из ветхой лачуги и трясти до тех пор, пока из него не посыплется правда, но это был бы провал. Рабы не хранят секретов. Что знали, они сказали, а своей идиотской выходкой он бы просто-напросто обнаружил себя. Приходилось признать, что рассчитывать ему особенно не на кого. Сен-Жермен мысленно выбранился, и это странным образом его подбодрило. Что бы ни произошло с Падмири и с Руджиеро, подумал он, успокаиваясь, бери ноги в руки и выясняй это сам.
Рабы продолжали болтать, но Сен-Жермен уже двигался к дому. С хищной грацией черной пантеры он перемахнул через смутно белеющую во тьме балюстраду и оказался на террасе, примыкающей к покоям Падмири. Из гостиной не доносилось ни звука, но дверь была приоткрыта. После секундного колебания Сен-Жермен взялся за ручку и потянул ее на себя. Дверь распахнулась, он впрыгнул в комнату и, чтобы обескуражить возможных противников, закружился волчком, постепенно перемещаясь к дальней стене.
В комнате не было никого, как не было никого и в прихожей. Безмолвие — безучастное, равнодушное — царило и в коридоре, и в спальне Падмири. Они — Сен-Жермен ощутил это кожей — ждали его не здесь. Кто они — определить было пока затруднительно, однако, где прячутся эти люди, он уже мог бы сказать. Лаборатория — вот где расставлены сети. Алхимик должен вернуться в лабораторию — именно к этому, и единственно к этому, выводу должна была привести тупая логика их размышлений. Они затаились там.
Кто он такой, чтобы разочаровывать их? К тому же у него к ним накопились вопросы. Сен-Жермен вышел в прихожую и остановился в раздумье. Как подступиться к жаждущим его крови охотникам, не угодив при этом в ловушку? Он глянул на потолок.
И получил подсказку, дававшую ключ к решению практически неразрешимой задачи, ибо концы толстых балок, входящих в стену, были несколько искривлены.
Само по себе это мало что значило, однако в местах искривления доски потолочной обшивки немного сместились. Сен-Жермен усмехнулся своим мыслям и шнуром, сорванным с рукава венгерской охотничьей куртки, примотал ножны катаны к бедру. Дельце могло выгореть. Он разбежался, резко подпрыгнул и черной свечкой взмыл к потолку. Цепкие пальцы его вошли в щель между обшивкой и балкой. «Ты еще ловок, — мелькнуло в мозгу. — Вот ты висишь, а теперь давай-ка прикинем, что тут возможно сделать еще». Но на прикидки не было времени. Сен-Жермен раскачался и ударом ноги разметал ослабшие доски в стороны, уцепившись за край одной из них носком сапога. Появилась возможность освободить правую руку, с ее помощью он расширил образовавшийся в обшивке проем, потом, извернувшись, заполз в него и несколько минут лежал без движения, опасаясь, что хлипкий настил не выдержит его веса. Настил выдержал, и Сен-Жермен пополз дальше, забирая к гостевому крылу. Под локтями шуршали опилки, в голову набивались паутина и пыль, зато крысами тут и не пахло, и это с известной натяжкой можно было принять как за добрый, так и за предостерегающий знак.
Добравшись до тюфяков, на которых отлеживался Джелаль-им-аль, Сен-Жермен мрачно кивнул. Панель, закрывавшая лаз в потолке, была довольно громоздкой. Предельно сосредоточившись, он принялся сдвигать ее в сторону, стараясь не производить ни малейшего шума. Какое-то время это ему удавалось, потом панель задела за что-то, раздался скрежет, и Сен-Жермен спрыгнул вниз.
— Что там? — раздался испуганный вскрик. Он исходил из угла, прикрытого ширмой.
— Не знаю! — донеслось из другого угла.
Значит, их двое. По меньшей мере, уточнил мысленно Сен-Жермен и с наслаждением оттолкнул в сторону стол, заваленный лабораторной посудой. Тот, опрокидываясь, врезался в стену. Грохот и звон отозвались в ушах погромщика сладкой музыкой. Вслед за столом полетели и стулья. Посуды, конечно, жаль, но, по крайней мере, место для схватки расчищено. Мебель в такой тесноте много опаснее, чем вражеские клинки. Те, впрочем, уже поблескивали в лунных лучах, ибо охотники подступали к добыче. Сен-Жермен обнажил катану.
— Дьявол! — выкрикнул человек, выступивший из-за ширмы. Это был Бхатин, главный евнух Падмири, но свой ятаган он держал как заправский боец. В другом, заходившем сбоку противнике также угадывалась военная выправка. К Сен-Жермену, чуть пританцовывая, приближался Судра Гюристар. Нападавшие, правда, несколько медлили, ибо действие разворачивалось совсем не так, как они планировали. Кто бы мог подумать, что этот жалкий алхимик будет вооружен!
Наконец Бхатин решился атаковать и прыгнул к одетому в черное инородцу, вздымая над головой ятаган. Удар должен был развалить алхимика надвое, но сталь натолкнулась на сталь. Катана повернулась и на излете задела руку евнуха. Тот вскрикнул и отскочил.
В тот же миг Гюристар сделал выпад. Резкий, стремительный, неотразимый, но Сен-Жермен изогнулся, и ятаган начальника стражи поразил пустоту. Усач не сумел устоять на ногах и покатился по полу, немилосердно бранясь.
— Он убьет нас! — истерически взвизгнул Бхатин.
— Заткнись, идиот!
Сен-Жермен рассмеялся. Схватка едва началась, а его противники уже дрогнули. Следовательно, победа близка.
— Он не из нашего мира! — продолжал вскрикивать евнух. — Он пьет людскую кровь.
— Ага! — Сен-Жермен укоризненно покачал головой. — Ты, значит, подсматривал?
— Да! — выдохнул евнух. — Да, порождение Шивы, я следил за тобой!
— И все же осмелился выступить против меня? — спросил Сен-Жермен, делая ложный замах. Он стоял далеко, но Бхатин так испугался, что метнул в него свой ятаган.
Дурацкая выходка: она породила лишь дребезжание. Ятаган врезался в ящик, где хранились медные миски, а безоружный Бхатин отпрыгнул назад. Со стеллажа, на который он налетел, свалилась широкогорлая стеклянная емкость. Евнух схватил вторую бутыль и швырнул во врага.
Обе бутыли, одна за другой, лопнули, разлетевшись на тысячи мелких осколков. Гюристар, успевший встать на ноги, выругался. Теперь каждый шаг его к инородцу сопровождался отвратительным хрустом. Впрочем, луна скрылась за облаком, и он перестал что-либо видеть. Усач, подслеповато щурясь, топтался на месте, а его сотоварищ, охваченный паникой, стаскивал с полки третий сосуд.
Легкий укол под лопаткой ничуть не смутил его, но спине почему-то сделалось горячо. Евнух облапил бутыль, он не знал, что катана прорубила ему ребра. Бхатин заулыбался и испустил дух в счастливой
