теле. Я не буду рассказывать как всё происходило, поскольку многое мне казалось просто бредом и галлюцинациями. Резкие температурные скачки: то я замерзал, до стука зубов; то исходил потом. Потом меня крутило и выжимало как центрифуге, причём мне казалось, что из тела вынули все кости. То малейшее движение приводило к тому, что от меня отваливались куски «меня». Но хуже всего было, когда всё исчезло и вновь появился столь «любимый» мной белый туман. правда в отличии от предыдущих разов он не был нейтрально равнодушным. Нет, этот туман свивался в щупальца и старался выдрать меня из моего тела. Я разевал рот в безмолвном крике, будучи почему то на сто процентов уверен в том, что этот туман ничего хорошего мне не принесёт. Я хотел зацепиться хоть за что то, чтобы меня не выковыряли как моллюска из раковины, но это было практически невозможно. Я хватался зуабми, которых нет, сжимал когти, выраставшие на руках цепляясь за тело, бесполезным грузом валявшееся в центре пентаграммы, старался хотя бы двинуть пальцем — но не получалось. Я уже был достаточно высоко, чтобы увидеть Альфа читавшего вслух стихи из огромного фолианта. Альфа измученного, жалкого и слабого, со слипшимися седыми прядками волос, с каплями пота, стекавшими по лицу, с кровавыми дорожками сочившимися из сомкнутых глаз; изо всех сил старающегося не упасть вцепившегося в подставку для книг.
Меня утаскивало куда-то прочь, собрав все силы я рванулся назад, в бывшее уже «моим» тело, и на секунду мне даже показалось, что я преуспел, но фигушки. Белые щупальца словно отрубили меня от него и потащили к себе давя и перекручивая, подобного я не испытывал даже при сожжении и «лечении». Всё тело превратилось как в один большой зуб, где дёргающая боль моментально сменялась глухой и ноющей, только увеличенной во много раз.
Я смирился, стараясь хоть немного уменьшить боль, меня перемалывало в огромной мясорубке, растворяя и изменяя мою… душу? Не важно. Важно то, что я точно знал, что после этого не буду собой, таким как сейчас. Не знаю, почему я вспомнил про лечение, но на секунду полыхнуло пламя. Мы оба ненавидели за ту боль: я и тело, эта память была нашей общей и она укрепила нашу связующую нить. Крепко хватаясь за появившийся якорь, я выползал из объятий тумана, стараясь уместить сильно увеличившуюся в объёме фигуру в пределах лежащего тела, заталкивая себя как мясо в пельмень. Туман сделал ещё рывок, но в это раз я полностью отождествлял себя с лежащим в центре человеком. Моя увеличившаяся часть, пыталась вырваться — пришлось её немного… переработать, так, чтобы она не отличалась от остального меня. И вот я в теле, смотрю не всей поверхностью своей сущности, а глазами; не ощущаю колебания воздуха, который пытается развеять меня, а слышу ушами, да и чувствую себя… Ох как погано я себя чувствую.
С этой мыслью я проваливаюсь в беспамятство.
Я очнулся в своей постели. Рядом сидел сумрачный Альф, слабым голосом я спросил:
Ну что? Получилось?
Видно было, что ему не очень хочется отвечать, однако и не ответить он не мог:
Вы знаете, Ваше Высочество. Результаты, мягко говоря, не однозначны.
Заметив моё разочарование, он заторопился:
Хотя Вы знаете, я сумел подсадить к Вам ещё одного демона.
Многозначительная оговорка, но я был слишком слаб, чтобы обратить на это своё внимание.
Что было?
Это не было похоже на обряд экзорцизма в обычном проявлении, вы всё время лежали недвижимо, но что-то явно происходило. Отток силы был капитальный и окно в мир демонов был открыть однозначно и нападение демонов на Вас тоже присутствовало, но концовка была несколько неожиданной.
Больше он ничего не сказал ни сейчас ни в дальнейшем, даже после моего приказа, сослался на амнезию, хотя я по глазам видел, что этот паразит врёт.
— Магией Вам не овладеть, — начал Альф.
Не скажу, что меня охватило отчаяние, вернее было бы сказать, что это было разочарование.
Ну вот. Столько мук, так старался, — мелькнула горькая мысль, но Альф не дал мне зарыться в пучину отчаяния.
— Я хотел сказать, что обычной магией вам не овладеть, да это и хорошо.
Этот вариант мне нравился больше. Если нельзя овладеть обычной магией, то можно овладеть необычной. Оставалось выяснить, что это за такая необычная магия и насколько она мне может помочь и в чём. Однако спросил я Альфа совсем не об этом:
— Почему хорошо, что мне не овладеть обычной магией? — спросил я с ярко выраженным интересом.
Альф немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом как обычно устроил маленькую блиц- лекцию.
— Видите ли, этот обычай, не пускать мага править королевством возник не на пустом месте
— По мне так кажется, что всё очень неплохо, — осторожно заметил я. Король-маг это прежде всего стабильность, которая просто необходима всем сословиям. Крестьянам там разным. Купцам, например.
Вот что я больше всего не люблю в Альфе, так это то, что иногда он смотрит на меня как на малолетнего дебила. Вот и сейчас у него был точно такой же взгляд, да и тон был чрезмерно почтительный — такой, каким уговаривают маленьких детей «бросить каку».
— Кое в чём Вы правы, — протянул он.
Признаюсь, меня это задело, именно поэтому я возможно резко спросил:
— Только кое в чём?
Век мага долог, но только его. Какова вероятность того, что у него будут дети с подобными способностями? Очень мала. А не дай бог если будут, представьте себя достаточно большой срок на вторых ролях, без всякой надежды занять место, принадлежащее Вам по праву наследования. Люди успевают надоесть друг другу за какие то короткие 50–70 лет. Вы можете сослаться на эльфов и будете правы, но их образ жизни прошёл проверку временем и регламентирован множеством традиций и обычаев, но и то знали бы Вы какие там разыгрываются интриги,
Может быть соседи придут в восторг?
Со смертью монарха нередко нарушается преемственность в политике внутренней и внешней. Наследнику, опять таки, нередко нужны ГОДЫ на то, чтобы собрать в своих руках все нити управления и приобрести необходимый опыт.
Король-маг же способен ВЕКАМИ гнуть свою линию, постоянно переигрывая если не своих соседей, то их наследников. Через какое-то время это неминуемо приведет к нарушению политического равновесия. Единственный способ этого не допустить — сыграть на опережение. Задавить такого полубессмертного короля, пока он не заматерел. А это значит — война на уничтожение.
Это, к слову, и ответ на вопрос нужен ли такой король простому народу.
Вы бы поддержали человека, с которым ваша страна неминуемо погрузится в пучину жестоких войн?
А как отнесутся к магу на престоле его коллеги-маги? Обрадуются?
Чему? Тому, что теперь один из них может поставить себе на службу ресурсы целого государства, что неминуемо выведет его в искусстве магии на недосягаемую высоту? Или тому, что в войне на уничтожение, которую ему рано или поздно навяжут соседи, сей король будет вынужден использовать самую мощную, самую разрушительную, самую грязную магию, безнадежно дискредитируя всех, кто так или иначе причастен к магическому искусству? Ибо если человек нарушил один строгий запрет, чтобы получить власть, он нарушит любые запреты, чтобы эту власть удержать и спасти свою жизнь…
Может быть, такого человека поддержит Церковь? Поддержит того, кто способен нарушить ее монополию на Чудо? Кто способен приобрести неограниченную мистическую силу и объявить себя живым Богом?
Или это нужно высокородным дворянам? Вы уверены, что найдется хотя бы один гранд, желающий иметь всеведущего сюзерена, чья личная власть не будет ограничена НИЧЕМ, и чья опала может длиться ВЕЧНО?
Впрочем, найдутся и те, кто такого Короля поддержит.
Военные. Читай: худородное, служилое дворянство, не имеющее за душой ничего кроме родового
