— Разве? — Сент-Герман наклонился и поворошил груду меха. — Я сейчас отыщу тебя. По блеску глаз.
Он наклонился ниже и угодил в ловушку. Гибкие сильные руки обвили его шею.
— Попался! — ликовала Ранегунда. — Я поймала тебя!
Под утро он разбудил ее поцелуями.
— Еще ведь темно, — запротестовала она.
— Скоро поднимутся повара, а к огню пойдет смена, — напомнил он. — До этого вам бы надо вернуться к себе. Вы ведь не хотите столкнуться с кем-нибудь, перебегая через внутренний двор.
— Нет, разумеется, — согласилась Ранегунда и, внимательно оглядев его, заключила: — Вы так и не спали.
— Нет, — отходя к столу, откликнулся Сент-Герман.
Он успел уже переодеться, сменив камзол, в каком был, на черную шерстяную тунику, которую Инольда сшила для него около полугода назад. По римской, шестисотлетней давности моде она была собрана складками на плечах, открывая рукава плотной блузы, заправленной в столь же плотные, облегающие штаны.
— Вы собираетесь на верховую прогулку? — спросила Ранегунда, ибо костюм его как нельзя больше к тому подходил.
— Возможно, если погода позволит, — рассеянно откликнулся он, рассматривая что-то в слабом свете масляного светильника.
— Что там у вас? — Она поднялась на локте.
— Кое-что для вас, моя герефа. В знак моей неизменной верности вам.
Он сопроводил свои слова старомодным византийским поклоном.
— Что это? — Ранегунда села в постели. — Покажите, — потребовала она.
Он взял светильник и вернулся к кровати, протягивая ей свой дар. Это было миниатюрное нагрудное украшение: темный камень в оправе, напоминающей крылья. Изделие было настолько изящным, что у нее не хватило смелости прикоснуться к нему.
— Ваш талисман? — ошеломленно спросила она.
— Да, — кивнул Сент-Герман.
— И вы его сделали для меня?
— Да. — Он указал на кожаный, продетый в серебряное ушко ремешок: — тут должна быть цепочка, но все серебро ушло на оправу. Позвольте мне надеть это на вас?
Ранегунда смогла лишь кивнуть, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы.
— Мне холодно, — выдохнула она.
— Потерпите немного, — ласково шепнул Сент-Герман.
Пока он завязывал ремешок, Ранегунда украдкой потрогала украшение.
— Какой это камень?
— Черный сапфир. Я изготовил его в атаноре, а вместе с ним аметист, два изумруда и черный топаз. Но они чуть помельче и с некоторыми изъянами. Лучше всех получился сапфир.
— Вы… — В серых глазах засветилось благоговение. — Вы можете изготавливать драгоценные камни? Что, прямо тут — в этой вашей печи?
— Да, — кивнул Сент-Герман. — И не только камни, но и золото, например. Я уже изготовил пробную партию. — Он кивком указал на полку, где стоял плотно набитый и туго завязанный мешочек. — А на очереди у меня серебро. Как ни странно, с ним больше возни. Вот почему я и не успел сделать цепочку. Впрочем, если вы захотите, она может быть и золотой.
Ранегунда перекрестилась, во взгляде ее мелькнула тревога.
— Золото? Вы сделали золото? Зачем? Чтобы откупиться от нас?
Сент-Герман покачал головой.
— Нет, Ранегунда. Это золото…
— Вы уезжаете, — мертвым голосом проговорила она. — И в утешение подарили мне свой талисман. Что ж, благодарю, он прекрасен.
Сент-Герман укоризненно посмотрел на нее. Видя, что это не помогло, он позволил себе усмехнуться.
— Подумайте сами, куда я поеду в февральскую стужу? Я, возможно, и глуп, но все-таки не настолько. — Он улыбнулся еще раз, потом стал серьезным. — Золото я изготовил для вас. Для меня оно мало что значит, но вам может пригодиться. Большое хозяйство требует немалых затрат.
— Да? — недоверчиво спросила она. Потом что-то в уме подсчитала. И глаза ее округлись. — Значит, вы можете себя выкупить? Вы могли это сделать и раньше?
— Нет, — покачал головой Сент-Герман. — Золото без печи не получишь. Вспомните, сколько месяцев я строил ее.
— Надо же! — Ранегунда потерла виски. — Он делает золото, как мы печем сдобу. Значит, у вас теперь его может быть сколько угодно? Целый мешок? Или два? Или три?
— Нет, — возразил он. — Только не здесь. Я не волшебник. И не могу извлекать что-то из пустоты. Мне требуются определенные материалы, каких у вас очень мало, и металл, которого у вас почти нет.
Ранегунда, помедлив, кивнула в знак того, что приняла сказанное к сведению, и поглядела на аметист. Тот мягко светился в предутреннем мраке, и она прикрыла его руками.
— Никто не должен видеть ваш дар. Иначе…
— Иначе — что? — спросил Сент-Герман.
Их глаза встретились. Серые ушли в сторону.
— Иначе все поймут…
— Поймут что?
— Что мы с вами связаны, — выпалила она. — Ваш камень прекрасен, но я не могу выставлять его напоказ.
— Пустое. — Сент-Герман тоже отвел глаза в сторону. — Камень ваш. И останется вашим, будете вы носить его или нет.
— Но я буду носить его, — рассердилась она и сбросила с плеч волчью полость. — Прямо на теле. Под блузой и под камзолом. Знайте, он с этих пор всегда будет при мне.
— Я и не сомневался, — испытывая огромное облегчение, солгал Сент-Герман.
Ранегунда неуверенно усмехнулась, потом поежилась, обхватив плечи руками.
— Я замерзаю. Мне надо одеться. — Она огляделась вокруг. — Где мои юбки? Камзол? Где рубаха?
— Я перенес ваши вещи к жаровне. Чтобы они согрелись. — Он подал ей блузу. — Так делали некогда римляне. В холодную пору.
— А вы, значит, это у них переняли? — пробормотала она, ныряя в чуть припахивающую дымком мглу и чувствуя, как тепло охватывает ее озябшую, всю в мелких пупырышках, кожу.
— И еще кое-что, — сказал он, держа наготове камзол. — Вот. Надевайте, пока он горячий.
Одевшись, Ранегунда выпрямилась и заглянула в бездонную глубину темных глаз.
— Камень и серебро, — заявила она. — Они меня тоже греют.
— Прекрасно, — откликнулся он.
— Сент-Герман, — спокойно сказала она, не сводя с него взгляда. — Я знаю, вы не останетесь здесь.
Он указал на свои сундуки.
— Мой припас тает, а без него мне не продержаться.
Ранегунда перекрестилась.
— Я ожидала чего-то такого. — Лицо ее опечалилось, но взгляд был тверд. — Я не хочу с вами расставаться, но, когда возникнет необходимость, не буду пытаться вас удержать.
— Есть другой выход, — произнес он негромко. — Вы могли бы поехать со мной.
Она на миг прижалась к нему, потом медленно отстранилась.
— Нет. Этого сделать я не могу.
— Потому что вы здесь герефа? — спросил он, заранее зная ответ.
