Коля чуть сполз с пригорка и вывернулся на животе.
— Макаров! Макаров, сюда давай! — зашипел он, осторожно махнув рукой.
Молодой фельдшер, старательно отталкиваясь от земли распластанными ступнями, ужом подполз к Половинкину:
— Да, товарищ лейтенант государственной безопасности!
— Как там товарищ лётчица?
Макаров замялся, но ответил честно:
— Не очень. Ей хирурга надо как можно скорее, я говорил. Пуля высоко застряла, если смотреть с правой стороны, то примерно вот…
— Не подымайся, — предупредил Коля, осматривая бойца, — Сапоги в лесу снял, с немцев убитых?
— Так точно, товарищ лейтенант.
— Гранат не было у них?
— Никак нет, — огорчённо ответил Макаров, — обыскали всех троих, тщательно, как Вы приказали.
— Четверых, — машинально поправил Коля.
— Никак нет, товарищ лейтенант, троих. Трое там было, на поляне–то.
— Ладно, Макаров, не важно, — дёрнул щекой Половинкин, — нам теперь надо быстро лекарство забрать у десантников, понимаешь? Пока ещё больше немцев не прикатило.
— Не прикатят пока, товарищ лейтенант, — бодро заявил фельдшер, — здесь ведь не передовая, а у них автомашин тоже мало, в основном гужевой транспорт.
Он многозначительно поднял вверх палец, но спохватился и быстро убрал руку.
— Ты это откуда знаешь? — спросил Коля.
— Товарищ майор объяснял на политзанятиях, он немецкий знает.
— Вы что, и занятия проводили в окружении?
— А как же, товарищ лейтенант. Разве можно мыслительный процесс пускать на самотёк? Всё равно ж боец думать не перестанет, так надо, чтоб он в правильную сторону всё время думал, тогда от мыслей толк будет.
— Молодец у вас майор.
— Так точно, Борис Михалыч хороший. Как думаете, товарищ лейтенант, — неуверенно спросил вдруг Макаров, — нас не накажут, что в плен попали?
— Проверят, разберутся.
— А вдруг не так разберутся? Когда им там разбираться–то особо?
— Значит, не разберутся, — сказал Коля, осторожно высматривая незаметных в сумерках стрелков. Визгливый фашист продолжал надсаживаться, — ты раньше времени бошку не забивай. Думай, как искупить. А то как в плен, так все, а как отвечать — так «разбирайтесь». Вам Родина зачем, чтоб зад в тепле, а как припрёт — так сдаться поскорее?
— Вы не думайте, товарищ лейтенант, — горячо зашептал Макаров, — мы не сдавались, мы шли, шли, в лесу прятались, я оружие не бросил! Потом на привал, а тут они… часовой два дня не ел, заснул… окружили, винтовки наставили — и всё. Что тут сделаешь?
Паренёк порывисто развёл руками. Половинкин ухватил его за плечо, дёрнул к земле.
— Да пригнись ты, вояка, не отсвечивай! Кто окружил, конвойные–то ваши?
— Они не настоящие конвоиры, товарищ лейтенант, — сказал Макаров, снова плюхаясь на пузо и вжимаясь в траву рядом с Колей, — так, обозники из «Рейха».
— Дивизия танковая?
— Мотопехота, — передёрнул плечами фельдшер, — вторым эшелоном идут, подчищают за линией фронта.
— Понятно, — сказал Половинкин, прикидывая, насколько быстро тут темнеет, — ну «Рейх», так «Рейх». Я вот у деда в Саратове свиней колол — примерно так же визжат.
Макаров даже присвистнул:
— Ну Вы скажете, товарищ лейтенант! То свинья, а то — немец.
— Да? А какая разница? — спросил Коля, пряча штык в сапог и продвигая кобуру с пистолетом дальше по поясу. Идти с карабином толку не будет: демаскируешь себя первым же выстрелом — прижмут огнём к земле и прикончат. Штыком надёжней, да оно и тише. Ну и ТТ на всякий случай — попадать в плен Коля точно не собирался. А гранатами, может, удастся у десантников разжиться — наверняка у них ещё много всякого полезного.
Лётчице нужна эта их бакта. Иначе она умрёт, и поручение товарища Сталина останется невыполненным.
Подвести товарища Сталина было немыслимо.
Кроме того, Коле нравилась девушка.
Часть V. Полунощники
Глава 13. Как вернее бить врага
Две умные очкастые головы склонились над бумагами.
— Вот смотри, Пётр Сергеевич, — сказал Сифоров, — здесь у тебя, допустим, это что такое?
Жданов провёл тыльной стороной карандаша вверх по стрелке:
— Видишь, диаграмма токов «плывёт»?
— Допустим.
— Вот на этой разнице фаз мы его, в сущности, и ловим. Просадки–то — бог с ними, всё–таки война идёт, мало ли. А по сдвигу видно чётко. Не соответствует потребление заявленному, никак.
Сифоров задумчиво отхлебнул чаю:
— Но он не греется, зараза.
— Не греется, — подтвердил Жданов, — и на механику, знаете ли, такое количество энергии уходить не может, соответствующей механики в схеме робота не выявляется.
— Ну да, характер–то у этой прорвы импульсный… может быть, Проша твой просто запасает энергию? Аккумуляторные батареи там, как говорится, особо ёмкие.
— Во–первых, как ты себе представляешь химический источник с нулевой инерционностью? — риторически вопросил энергетик. Сифоров неопределённо мотнул головой, мол, сам знаю, не дурак; но Пётр Сергеевич со свойственной ему дотошной методичностью несколькими короткими взмахами карандаша изобразил некий кривоватый график. — Вот тебе характеристический гистерезис. Не бывает таких аккумуляторов, знаете ли.
— Ну ладно, ладно, — отмахнулся Владимир Иванович, — во–вторых–то что?
— Во–вторых, ты знаешь, как организована звукоизоляция в переговорной.
Сифоров, конечно, знал и не удержался от плотоядной улыбки. Сказывалось полубеспризорное детство — любил он всякие хитрые ходы, ох любил. А тут ход был хитрый: ещё при установке объекта «Прокси» в переговорную залу товарищ Берия совершенно спокойно пояснил:
— Этот робот — фактически, дипломат. Не бывает такого, чтобы дипломат не подрабатывал шпионом. А раз он всё равно будет шпионить — пусть делает это так, как надо нам.
Акустическая доступность переговорной была рассчитана таким образом, чтобы Прокси мог слышать разговоры в смежных помещениях дворца, но не далее. Не зная точно возможностей инопланетного робота, обычно всё же подстраховывались: в смежных комнатах устраивали ненавязчивый шум вроде примуса, особо серьёзные переговоры проводили в других зданиях. Однако в суровой военной суматохе безобидный Проша как–то очень быстро перестал восприниматься с опаской. В самом деле, там — чёрные танки, пушки, самолёты; а тут — забавный жестяной человечек, так мило хлопающий своими смешными
