— Именно — «устраивать».
— Не ловите меня на слове!
— Братики! — взмолился Орлов. — Давайте не будем ссориться. Вообще-то, Елена Владимировна, вы многое потеряли, не придя на чествование. Весь зал встал, когда Игорю Ивановичу военком республики вручил орден Красного Знамени и зачитал при этом телеграмму от бывшего командира дивизии, ныне генерал-полковника Сибирцева. Телеграмма у меня. Прочитать?
Дроздова кивнула.
Тот, отставив ногу вперед, вытянул руку с узкой полоской бумаги и отчеканил:
«Поздравляю нашего героя гордость нашу с высокой наградой Жду в гости Генерал Сибирцев».
Орлов сложил телеграмму вчетверо, отдал ее Васину:
— Помести в рамку, повесь на самом видном месте в вашем геологическом отделе — пусть все видят, какой ты герой.
— Скажешь тоже, — смутился Васин, — сейчас для меня гораздо важнее то, что Елена Владимировна обиделась. Верните сумку, — Игорь Иванович протянул руку, — и забудем эту ссору. Договорились? Нам ведь работать и работать вместе. Надеюсь, теперь препятствий относительно Скалистого плато не будет.
— В будущем году начнем, — согласилась Дроздова, — а вы, — оживилась она, — посвятите в наши планы генерала Сибирцева. Его слово многое может для нас значить.
Васин широко улыбнулся (наконец-то!) и, меняя тембр голоса, пробасил:
— На протекцию надеетесь? Не очень-то хорошо, матушка!
Орлов воскликнул:
— Ну и артист! Точь-в-точь скопировал генерала! Его интонации! Помнишь его хорошо?
— Еще бы! Высокий, густобровый, слегка припадает на левую ногу — ранен был в гражданскую, курит трубку.
— Уже не курит — бросил. Когда поедем к нему в гости?
— Во время моего отпуска. — Васин обратился к Дроздовой: — Думаю махнуть в столицу.
— А я еду в Москву дня через три.
Они остановились у дома Туриевых. Уже стемнело, но фонари еще не зажглись. В комнате Евгении Дорофеевны горел слабый зеленоватый свет: наверное, сидит у камина, читает.
— Прекрасный дом. Построен в стиле ампир. Наверное, до революции принадлежал богатому человеку.
Орлов погладил стену.
— Почти все дома в Пригорске построены из кирпича, а этот возведен из ракушечника, цоколь — из туфа. Н-да, красивый домик.
— Зайдете? Кофе сварю.
— Нам некогда, — возразил Васин. — Мы решили написать совместную статью в республиканскую газету. Так что вернемся в гостиницу работать.
— А завтра придете? Я буду ждать. Передачу вместе посмотрим, музыку послушаем, у Бориса Семеновича неплохая фонотека, есть Бах, Гендель, Гайдн. Музыку последнего вы особенно любите, Игорь Иванович. Помните, говорили мне об этом?
— Спасибо, обязательно придем, — сказал Орлов, — только пообещайте мне больше не ссориться. Ей-богу, вы оба так мне симпатичны.
— Как не ссориться? — Васин «сделал» сердитое лицо. — Столько работаем вместе, Елена Владимировна не обращала на меня внимания… Появился молодой следователь по особо важным делам — и все: сердце непреклонной геологини отдано ему. Обидно. — Игорь Иванович со вздохом отдал сумку Елене Владимировне. Приходится согласиться с тем, что пути любви действительно неисповедимы…
Дроздова слушала Васина и чувствовала какое-то беспокойство. Оно нарастало в ней, вызывая желание скорее войти в дом. Почему возникло это чувство? Почему? Васин что-то продолжал говорить, но она слышит лишь голос. Ага! Вот в чем дело, вот почему теснит ей дыхание: в голосе Васина — злость. Необычайная для него ярость. Она клокочет, выплескиваясь вместе с ничего не значащими словами.
Что вызвало эту злость? Ревность? Смешно. Васин никогда не докучал ей, не пытался открыться в своих чувствах. Правда» она всегда видела его внимание.
Елену дома ждал ужин: заботливо укрытый чистой салфеткой пирог с сыром, горячий чай. До ночных курантов сидели они с Евгенией Дорофеевной у камина, говорили.
— Когда желание матери совпадают со стремлениями ее будущей невестки, большое счастье. Ты люби Бориса. Я знаю одно, совершенно уверена: мой сын — честный человек. А это — главное в жизни. Быть всегда и во всем честным. И еще одно качество я ценю в Борисе — доброту. Доброта — черта характера сильных людей. Не просто физически крепких, а сильных духом, готовностью помочь другим. Скупой человек не может быть храбрым. Жадность затмевает в нем все. — Евгения Дорофеевна ушла к себе.
Дроздова вынесла раскладушку на балкон, легла здесь.
Сколько Васину лет? Сорок шесть? Выглядит он моложе. А для чего ей его возраст? Никогда раньше об этом не задумывалась. Специалист он замечательный. Сильный человек. На штольне «Бачита» сейчас самая напряженная пора: вот-вот выйдут к большой руде. И все это благодаря Васину, его смелому прогнозу, его решительности, когда он отстаивает свое мнение. И вообще Игорь Иванович, работая здесь сравнительно недавно, многое успел сделать для геологоразведочной партии. Взять хотя бы новейшее оборудование — станки, пульты управления, передвижные химлаборатории. У Васина много друзей в геологическом мире, и они не отказывают ему, если надо помочь. Без друзей трудно работать. Разве это секрет, что через главснаб почти невозможно заполучить необходимое именно сейчас? Взять, к примеру, буровые коронки, не простые, алмазные. Кто их беречься раздобыть для партии? Опять же Васин. Послезавтра поедет в Свердловск. С помощью этих коронок можно будет буровые работы на Скалистом плато завершить в три раза быстрее… Сейчас вошли в зону измененных пород в штольне. Она, Дроздова, уходит в отпуск. Васина не будет дней десять. Кто же из геологов станет свидетелем подсечения рудной жилы? Кого Таирош направит в штольню на время отсутствия Васина? Ревазова? Слишком молод. Хадарцеву? Она нацелена на науку, собирает материал для диссертации по другому участку, ее «Бачита» не интересует. Видимо, контролировать работы будет сам Таиров. Ничего, иногда и начальнику партии надо поработать в поле. Вообще-то геолог, пропустивший два-три полевых сезона, теряет хватку, возможность анализировать и принимать решение. Таково ее твердое мнение. Геология — штука капризная. Она любит постоянство. Васин отличается таким постоянством. Двадцать один год прошел, как завершилась война, более двадцати лет, как работает Игорь Иванович в геологии. А вообще-то жаль его: одинокий человек, ни родных, ни близких. Одно счастье — работа, одна его привязанность — боевые друзья, которых становится с каждым годом все меньше и меньше.
В прошлом году, в годовщину Победы, Васин выступал на вечере в рабочем клубе Рудничного. Рассказал о том, как воевал, как попал в плен, как бежал из неволи с двумя товарищами. Он говорил о том, что в каждом ветеране до гробовой доски будет жить война, напоминать о себе незаживающими ранами, жестокостью, изнурительной работой. Как он еще может столь самоотверженно работать, увлекаться романтикой поисков, целеустремленно и плодотворно решать задачи, которые перед геологами экспедиции ставит руководство?
А ведь задачи бывают разные.
Сейчас, когда невозможно уповать на обнаружение месторождений полезных ископаемых на поверхности земли, особенно в таких обжитых районах, как Кавказ, необходимо обладать большими знаниями, чтобы умело сопоставлять диагностические признаки наличия той или иной залежи. Эти признаки проявляются вторичными изменениями пород, особенностями структурного построения региона поисков и разведки.
В наши дни открытие месторождения — плод коллективного труда.
Среди геологов редко встретишь человека, живущего по принципам разумного эгоизма, когда для достижения цели все средства хороши. И песня, что рождается в походе или у костра, чаще плод коллективного творчества, когда каждый вписывает в мелодию свою ноту, вставляет свое слово…
…Вспоминается случай со скважиной номер пять. Эту скважину решением руководства треста начали бурить на заведомо бесперспективном участке — в районе, сложенном сланцами. Нужны были погонные
