переходе через мостик упал в речку, принял холодную ванну. Дождь-то стороной прошел.
Никаких следов волнений на лице Васина Борис не заметил. Оно было спокойно, даже величаво. Седеющая борода мягко оттеняла коричневатый цвет лица, карие глаза внимательно смотрела из-под прямых бровей.
— С какими материалами о Скалистом плато вы знакомы? Много пришлось прочитать об этом месте?
— Трудно сразу ответить. Читал все, что под руку попадало.
— Вы бежали из концлагеря Обензее в апреле сорок пятого года? Вас было трое?
— Да.
— Никого из этих двух вы не знали в пору молодости? — Туриев подал Васину фотографии Луцаса и Клунникова. Игорь Иванович, не торопясь, надел очки.
— Эту фотографию вы мне показывали, — он отложил карточку Луцаса, — помните, в геологическом кабинете партии? Его я не знал… И этого человека, вернее, его снимок вижу впервые в жизни. Нет, похожих на этих людей знакомых у меня никогда не было.
— Представьте себе, они тоже бежали из лагеря Обензее и тоже в апреле сорок пятого года, с ними был еще один товарищ, его в лагере звали Виктором.
— Мы бежали глубокой ночью. Я, Сыромятников, Ильягуев… Два дня уходили от погони, Сыромятников погиб — утонул в горной реке, через которую мы перебирались.
— Когда вышли к нашим?
— Двадцать второго апреля. В день рождения Владимира Ильича.
— Почему вы носите бороду? Скрываете шрам?
— Странный вопрос… Ношу потому, что мне нравится, никакого шрама у меня нет.
— Почему приехали на работу именно сюда? Ведь на Алтае вы занимали более высокое положение, да и работа там была много интереснее.
Васин обиженно поджал губы, помолчал, потом у него вырвалось:
— Борис Семенович! Разве так можно обращаться с гостями?! Если необходимо меня допросить, вызывайте в рабочий кабинет. Больше на ваши вопросы отвечать не буду.
— Дорогой Игорь Иванович! Я расследую дело об убийстве человека, который, по фатальному совпадению, тоже бежал из лагеря Обензее, и тоже в апреле сорок пятого года, и тоже в компании двух товарищей… Как вы поступили бы на моем месте? Ведь меня интересует каждый штрих его биографии, каждое его знакомство. Хорошо, оставим его в покое, я верю вам. Ильягуев жив?
— Если бы верили, не спрашивали бы дальше. Жив, жив! Живет в Москве, заведует кафедрой в одном из институтов, мы с ним встречаемся!
— И все-таки… Почему вы приехали на работу сюда? Вас поманило Скалистое плато? И только потому, что вы надеетесь открыть там золоторудное месторождение. Это правильно?
— Не совсем… Это — моя личная тайна. Я ее ни перед кем не открою.
— Елена Владимировна — хороший специалист? — без всякой связи с предыдущим спросил Туриев.
— Минералог — да. Что касается ее чисто геологических способностей, способностей геолога- поисковика, ничего сказать не могу, для этого надо вместе побывать в поле.
— Вы ведь знакомы с результатами экспедиции Рейкенау, как вы относитесь к особому мнению эксперта Лосева?
— Отец Елены Владимировны аргументировано сделал вывод о том, что Рейкенау не совсем… гм… чистоплотно провел изыскания. Не вина Лосева в том, что его мнение осталось гласом вопиющего в пустыне… Мне не нравится наш разговор… Вы меня все-таки в чем-то подозреваете.
— Не обижайтесь, я выполняю свой долг. А вызывать вас официально, честное слово, считал себя не вправе. Да если б что-то серьезное, кто бы вам позволил отправиться в Свердловск, — шутливо заметил Борис.
Елена Владимировна встревожено посмотрела на Бориса и Васина, когда они вышли из комнаты…
На следующий день Борису позвонил Заров.
— Здравствуйте, Борис Семенович. Знаю, что заняты, но уж простите старика, не могу не поделиться впечатлением. Видели выступление Дроздовой по телевидению?.. Какова, а? Молодец! Так заинтересовать Скалистым плато! Талант! Я думаю, теперь займутся этим местом? А?
— Уже заинтересовались. Собираются послать экспедицию.
— Да? — Наступила маленькая пауза. — И когда же?
— У них свои планы, нас в это не посвящают, Георгий Николаевич. Думаю, надолго откладывать не будут.
— А вы, случайно, не знаете эту Дроздову?
— Знаю, и не случайно, — засмеялся Борис. — Моя невеста.
— Ваша невеста? — оторопело промолвил Заров. — Поздравляю, поздравляю, красавица, — как-то скороговоркой и немного растерянно проговорил Заров. — Вы счастливый! Вот теперь и ваш интерес к Скалистому плато будет удовлетворен.
— А ваш? — невольно резко вырвалось у Бориса, но он тут же попытался смягчить тон: — Вы ведь столько знаете о нем…
Вроде ничего не было в этом разговоре настораживающего. Как раз наоборот. Но каким-то шестым чувством Борис угадал тревогу Зарова. Вспомнил, почему Луцас в Д. интересовался Заровым. И тот пожилой рыбак без единой рыбешки в кукане, который указал Ирбеку «злачное» место в реке, похоже, был Заровым. Но он, Борис, сколько угодно может подозревать, а улик против него нет. Все-таки не мешало бы заполучить на всякий случай отпечатки его пальцев.
Глава пятая
Дроздова быстро нашла нужный ей дом, поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Пахло кошками и паутиной. Старый дом гулко отзывался на каждый шаг. Резная наборная дверь пугала своей неприступностью. Елена Владимировна нерешительно придавила кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги, раздался старческий голос:
— Марина, ты? Почему так поздно, — с этими словами дверь открылась, на пороге стояла полная старая женщина в бархатном халате. Она недовольным голосом спросила:
— Вам кого?
— Вера Яковлевна Сазонова здесь живет?
— Это я.
— Я из геологоразведочной партии, из Рудничного, поговорить надо.
Вера Яковлевна сделала жест рукой, приглашая войти.
Большая комната была заставлена разнокалиберной мебелью, на подоконниках в горшках стояли флоксы, в книжном шкафу поблескивали корешками солидные фолианты, на балконе, дверь в который была открыта, резвились котята. Сазонова усадила Дроздову у круглого полированного стола, сама села напротив. Она несколько секунд изучала лицо Елены Владимировны, потом призналась:
— Редко вижу кого-нибудь из посторонних. Приходит ко мне моя внучатая племянница Марина. На улицу не выхожу, сижу на балконе, любуюсь своими кошками. Их у меня шесть штук, — с гордостью сообщила Сазонова, — самой разной породы. Вы не интересуетесь?
— Нет, нет.
— Со старостью это приходит, — усмехнулась Вера Яковлевна, — если останешься в гордом одиночестве. Был и муж, были и дети, но где они? — Вера Яковлевна горестно вздохнула. — Вы геолог?
— Окончила геологоразведочный. Занимаюсь минералогией. Пришла к вам вот по какому делу. Вы ведали до войны кадрами в геологоразведочной партии?
— Да-да, — протянула Вера Яковлевна, — а что случилось?
— Советские специалисты, работавшие в экспедиции Рейкенау, были оформлены через вас?
