– Ты меня уже забыла?
– Нет, нет, помню. А где Вилли?
– Вилли остался в Баден-Бадене играть в рулетку. Я признался, что влюблен в тебя, а он к этому отнесся очень плохо. Сказал, чтобы я убирался в Москву. Но без встречи с тобой я не могу уехать.
В трубке царило напряженное молчание.
– Ты меня слышишь? – крикнул Веня.
– Слышу, – робко ответила она.
– Я сейчас приеду!
– Но без Вилли это неудобно…
– Тогда давай встретимся в Бонне.
– Как же я могу, у меня ведь лошади… Веня растерянно посмотрел на Курганова, а тот впервые за последние дни покатывался от беззвучного хохота. Почувствовав себя оскорбленным, Веня категорично спросил:
– Так ты не желаешь меня видеть?
– Ну, не так, – раздалось в ответ.
– А замуж за меня пойдешь? – напирал Веня.
– Когда Вилли умрет? – не то в шутку, не то всерьез спросила Эдди.
– Вилли умрет не скоро. Я вас разведу. Ты за?
– Пожалуй, нам следует повидаться. Позвони мне завтра, что-нибудь придумаю.
Вене ничего не оставалось, как согласиться. Не успел он положить трубку, ею тут же завладел Курганов. Ему тоже не терпелось поговорить с Терезой.
Секретарша порнозвезды долго расспрашивала, по какому вопросу он собирается обращаться к фрау Островски.
– Передайте, что русский бизнесмен Александр Курганов, с которым она познакомилась в Каннах, хочет вложить деньги в ее бизнес, – важно заявил он.
– Одну минутку.
После довольно длинной паузы секретарша сообщила, что фрау Островски готова принять господина Курганова послезавтра в двенадцать часов дня, и, поблагодарив за звонок, положила трубку. Настало время смеяться Вене.
Но у Курганова был настолько удрученный вид, что Вениамин постарался себя сдержать.
– Ничего, старик, чем дольше ожидание, тем слаще обладание. Тебе легче, можешь пойти купить фильм с ее участием, вставить вон в видюшник и разглядывать свою милую во всех позах.
Курганов промолчал. Он дал себе зарок больше не реагировать на сальности в адрес Терезы. В конце концов, о ней говорят то, что есть на самом деле. И если он начнет бить каждому морду, то окажется полным идиотом. Поэтому набрал номер телефона, указанный на листке, вложенном в конверт, который передал ему Порте.
– Это я, – произнес он в трубку по-немецки. Очевидно, благодаря акценту на том конце провода поняли, и довольный голос ответил:
– Отлично. Откуда?
– Только что из Баден-Бадена. Остановился в отеле «Маритим».
– Отлично. Встретимся через два часа. Откладывать ни в коем случае нельзя. Ориентируетесь в Бонне?
– Нет.
– Тогда записывайте. Нужно переехать мост Кеннеди через Рейн в район, который называется Бонн- Бойль. Я буду вас ждать у цветочного магазина возле памятника прачке. Это напротив кирхи святого Иозефа. Узнаете меня по белому кейсу, который буду держать в левой руке. Все. Привет.
– Это ты с кем? – удивился Веня.
– Да так, кое-какая работенка может подвернуться. Я ведь на щедрость Инессы не рассчитываю. И ферму в наследство вряд ли получу.
Курганов заметно нервничал. Слонялся по номеру из залы в спальню и обратно. Веня больше вопросов не задавал, предполагая, что Шлоссер нашел возможность помочь Александру заработать. После поездки в Канны их пути скорее всего разойдутся. Веня очень рассчитывал на фонд, обещанный Инкой. Покрутившись несколько дней в Европе, похвалил себя за правильный выбор – нечего ему делать ни в Америке, ни на Западе. Деньги крутятся в Москве. И нужно становиться на ноги там. А Курганов, очевидно, решил иначе. Веня не собирался уговаривать его возвращаться в Москву. Раз он отказался от сотрудничества с Инкой, значит, ему в России одна дорога – в криминал. А тут, в Германии, с его настырным характером Саня окопается, плюнет на порнозвезду, найдет какую-нибудь бабу из эмигранток и начнет спокойную, трудовую, сытую жизнь чуть ниже среднего европейского уровня.
Так виделась судьба Курганова в Германии Вениамину. Но совершенно иначе планировал ее сам Александр.
Ровно в час дня он стоял возле кирхи и наблюдал за человеком с белым кейсом. Вокруг не было ни души. Раскатистым боем ударили часы. Курганов вздрогнул и перешел на другую сторону.
– Хелло, это я вам звонил, – обратился он к неприметному мужчине. Тот улыбнулся, но колючие глаза
