Глава 15. Начало войны
Вернувшись домой, я немедленно направился в ванную, где провел несколько часов, пытаясь прийти в себя. Смыть грязь, которая налипла на мое тело, оказалось проще, чем очистить душу. Как бы я не успокаивал себя, разум говорил об одном — я совершил плохой поступок. Дело было даже не в том, что я отнял жизнь у нескольких людей. Церковных жрецов, к слову, я за людей вообще не считаю, а эльф тем более не относился к нашей расе. Дело было в другом — в той жестокости, которая захлестнула меня с головой.
От страха я потерял голову. Как бы я не пытался обмануть себя, я понимал, что не смог избавиться от порочного чувства. Я оставался простым человеком, не лишенным талантов, но так же зависимым от своих страстей. Если бы я не испытывал чувства страха, ничего бы этого не произошло. Асани не оказалась бы под угрозой, эльф и компания жрецов осталась жива, а Харан получил бы свою игрушку и убрался. Смелому не приходится сражаться, как говаривал мой наставник. Но мы все вынуждены каждый день сражаться, и все ради мерзкого эгоизма…
Мне приходилось часто пятнать руки кровью, но еще никогда я не делал этого столь мерзким способом. Эльф погиб не случайно, я вполне сознательно всадил в него пулю. Не стоит пенять на рефлексы, эти рефлексы работа моего сознания, которое стремилось защитить себя. Не стоило и забывать о том хладнокровии, которое я проявил, когда уничтожал следы преступления. Я отнял чужую жизнь, чтобы спасти свою, но в итоге получилось, что это кровопролитие было лишним.
Что я узнал? Да ничего!
Растерянность не давала мне сосредоточиться и поразмыслить над словами эльфа. На время я отбросил эту проблему и занялся самоистязанием. Совесть-садистка не давала покоя. Жрецов так же можно было не трогать и просто проскользнуть мимо, но нет же! Я полез в драку, дал волю эмоциям и поддался. Зверь внутри меня не дремал и ждал момента, когда я ослаблю хватку. Ужас, который я вынес из леса, все еще жил во мне, горе, испытанное мной в молодости, культивировалось все это время.
Я вырастил монстра глубоко в своей душе. Теперь приходилось считаться с этим созданием. В каждом из нас живет демон, тянущий душу во зло. Жрецы в чем-то правы, хотя и сами подвержены разложению даже больше, чем миряне.
У меня не было права вмешивать в эту схватку кого-то еще… Это оказалась слишком высокая цена для победы.
Сколько бы я не менял воду, я все равно чувствовал налипшую грязь. Я неистово тер кожу, словно это могло помочь. Руки тряслись, а в дыхании проскальзывали всхлипы. Я чувствовал себя разбитым стариком, задавленным проблемами. В голове был полный сумбур, в висках стучало от боли. Мысли буквально разрывали голову, я бессильно рухнул в ванну и забылся долгим тяжелым сном. Только это помогло мне наконец-то заткнуть назойливый голос совести.
Кошмары стали моим искуплением, которое я стоически вынес, но все равно не чувствовал, что моя душа очистилась. Став вестником смерти, я мог искупить свой грех только попытавшись создать жизни. Самый простой путь для рождения живительной силы находился у меня в мастерской. Лишь в свете свечей, я мог почувствовать себя не грязным убийцей, а святым.
В минуты, когда творение вдохновляет, даже маньяки и сумасшедшие становятся прекрасными.
Я сумел забыться, став частью созидательной силы, но это чувство прошло, когда я закончил работу. Усталость поселилась в моих членах, но сна не было. Добравшись до кровати, я бессильно рухнул на нее и долго ворочался. Мысли отвлекали, назойливо лезли в голову. Логика оказалась страшным оружием в руках совести. Я оценивал свои действия, выдумывал вероятные развития событий. Это было ужасно, я давно не испытывал такого смятения. Совесть изводила, но вскоре позволила мне рухнуть в объятия кошмара.
Возможно…
Возможно, она сможет помочь мне. Но позволено ли мне заставлять Асани нести эту ношу. Она поймет, да, она готова будет помочь, но эта боль не для нее. Я не мог запятнать ее своей грязью. Когда мы только познакомились, я думал так же, и вновь это чувство вернулось. Раны не залечились, меня все так же пугало чудовище, сидящее внутри меня. Асани не должна его видеть, для нее я другой.
Пусть события той ночи навсегда останутся внутри меня, но она никогда не узнает об этой грязи. Никогда!
Я вскочил с кровати, словно пытался убежать от своего решения, от своей совести. Сев за стол, я принялся писать. В бумаге я изложил все то, что удалось узнать у эльфа. Немного, но это были факты.
Что же я узнал?
Харан был лидером эльфов, это очевидно. Из-за него они вынуждены были покинуть родину, как я понял, виной тому стало мастерство механики. Но почему? Что в моем мастерстве такого, что эльф назвал это проклятием? Даже мои самые смертоносные механизмы не были лишены гармонии, вселенского покоя. Оружие даровало уверенность, оно успокаивало, создавало ореол душевной защиты. Другие, мирные механизмы так же лишь облегчали жизнь. Что может быть плохого в горячей воде и теплых трубах зимой?
Я не видел ответа.
Как бы я не пытался подступиться к задаче, мировоззрение эльфов оставалось за гранью понимания. Они живут в ином мире ценностей, они сами создали свою реальность, в которую и верили. Религия, техника, общество эльфов — это странный сплав, который отличался от человеческого, как железо от стали.
Но где-то тут крылся ответ на второй вопрос Асани. Харану что-то было от меня нужно, но что? Если я правильно все понял, то он не просто глава эльфийского общество, он… первый механист. Это он корень, который породил и меня. Это, конечно, было всего лишь словоблудием, но суть я передал точно. Что может понадобиться прародителю от потомка? Уважение, почтение… нет. Это все человеческие ценности, но как начать думать, чтобы понять совершенно иное существо. Да сколько же ему лет в таком случае?!
Неожиданно я понял.
Если хроники не врут, то эльфы прибыли в Город около двухсот или трехсот лет тому назад. Источники указывают разные даты, всему виной измененный столетие тому назад календарь, даты просто перепутались. Но даже если так, то Харан был невообразимо стар!
Он не походил на древнего деда, нет, от него веяло силой, он явно не торопился на тот свет.
Так что же получается? Харан… бог?
Меня пробрало. Вот уж с богами я еще не сражался, прелестно. Еще недавно я утверждал, что не верю в абсолют, но любое мнение может измениться. Нет, нет! Не может такого быть! Мало ли сколько лет Харану, он всего лишь эльф, да и сколько живут эльфы? Кто знает!
Но как объяснить то, что он беспрепятственно обходил мою систему безопасности?
Впрочем, и этому было 'логичное' объяснение. Объяснение, которое стояло на одной ступенью с магией. Если Харан на самом деле первый механист, мой духовный, хех, папа, то тогда неудивительно, что он имел власть над моими машинами. Древесный корень может задушить и ствол, и ветви, и листву.
Дерьмовая ситуация, в таком случае я не мог рассчитывать на родное оружие. Оно могло дать осечку, сойдись я в битве с Хараном. Не мог я поручиться и за надежный с виду клинок. Впрочем, его создало кузнечное искусство, а эльф говорил, что Харан был именно механистом. Что ж, это радует, я выявил одну слабость врага своего.
Может быть, ему как раз и понадобилась власть над кузнечным ремеслом? Ай, глупость! Как бы я не превозносил свое ремесло, кузнец из меня был не самый выдающийся.
— Ну и задачка, — я поскреб лысину и тяжело вздохнул.
Листка не хватило, чтобы вместить все мои умозаключения, озаглавил я свои каракули емким словом — 'ерунда!'. На обратной его стороне я записал все, что удалось узнать о Харане. Голые факты, никаких предположений. Этот лист я оставлю у нотариуса вместе со своим завещанием, если со мной что случится, то Асани станет не только владелицей моего имущества, но и этой треклятой тайны. Не самое лучшее
