— Ты всегда был талантлив, — только и сказала она.
— Дело не в таланте, а в том, как мы смотрим на мир, не важно. Я только хочу попросить у тебя прощения.
— Проси.
— Ну… извини, что я так покинул тебя. Я могу понять, что… как на тебя это, в общем, ударило. Прости, я не хотел. Я не стану оправдываться, просто в тот момент, это было решение, которое могло защитить тебя.
— Какое удобное для тебя решение.
— Ну что ты от меня хочешь?! — я невольно повысил голос. — Да, я поступил как последняя свинья. Мне нет оправдания, я могу только просить у тебя прощения!
Асани выслушала меня спокойно, ни один мускул не дрогнул на ее осунувшемся лице. Я же взмок от пота и тяжело дышал. Разум нашел нужный образ, руководствуясь смятением в моей душе. Проще говоря, я не пытался выглядеть, я на самом деле очень волновался. Асани слабо улыбнулась и посмотрела на меня, ее глаза покраснели от слез.
— Не знаю, что у тебя случилось, пока я веселился, но, в общем, нельзя тебе быть в таком состоянии. Ты сама на себя не похожа!
— Почему ты так решил? — спросила она, улыбаясь мертвой улыбкой.
— Ты всегда была деятельной, настоящим огнем! Куда все это делось? Ты не давала никому покоя, ни мне, ни слугам, ни себе. Мы гордились, что ты у нас такая.
Я взял ладошку Асани, почувствовал какая она холодная и попробовал передать часть тепла, надеясь, что это сможет оживить ее лучше всяких слов.
— Почему же вы решили, что это не моя маска? — только и спросила она.
— Маска?
— Да, неужели ты думал, что я довольна своей жизнью? — в уголках ее глаз появились слезы, в голосе появился какой-то надрыв. — Этой безнадегой? Я никогда не хотела этой жизни! Все, что мне оставалось, так это постоянно заниматься чем-нибудь, чтобы только не думать.
— Прости, — только и мог вымолвить я.
— Ты не виноват, у тебя своя жизнь, более счастливая. Я понимаю, почему ты ушел к этой жизни. Могу понять, могу простить. Я не виню тебя. Я уже давно никого не виню.
Ее слезы попадали в меня, как пули. Она разила меня своей болью наповал, я никогда не замечал ее и мог теперь только корить себя за глупость.
— Успокойся, Асани.
— У тебя своя жизнь, а меня своя. Мы идем разными путями и это к лучшему, я бы только заставила окунуться тебя во все свое дерьмо, которое унаследовала от папаши! Ты достоин большего и правильно сделал, когда ушел.
— Я вынужден был. Это не оправдание, это просто было… стратегическое решение.
— Хреновый из тебя полководец.
— Я боялся тебя предупредить, потому что это Харан убил твоего слугу.
— Джеронимо?
— Да. Он мне ясно сказал, что тебя будет ждать учесть хуже, чем Джеронимо. Того просто обезглавили, — мне не хотелось упоминать таких неприятных подробностей, но я надеялся оживить Асани.
— Мы не нашли даже тела. Но теперь хотя бы ясность появилась.
— Я боялся, что он сможет сделать с тобой что-нибудь ужасное.
— И сделал.
— Что?! — я вскричал, от моего голоса рябью пошел сон Асани.
Она могла в любой момент проснуться, но я схватил ее руками и крепко обнял, не давая уйти. Вечность спустя ее сон вернулся в норму, только теперь существовала одна кровать и мы на ней.
— Что этот ублюдок сделал тебе?! — разъярился я.
— А ты ли не видишь? — отворачиваясь, ответила Асани.
На ее щеках появился предательский румянец, на моих, боюсь, тоже. Мы оба понимали, но боялись произнести вслух слова.
— Вижу, — проговорил я, — прости.
— Оставь свои извинения жрецам.
Легкая эмоция гнева и раздражения. Это было хоть что-то.
— Да, что было, то не вернуть, но мы должны исходить из того, чем владеем.
— Странные слова, ты изменился.
— Похоже, что Харан и добивался этого.
— Но зачем? — в голосе Асани появился интерес.
— Да, наш… союз мог отвлечь меня от того, что я сумел узнать.
— Вот как? И что же это могло быть такое?
— Не могу точно сказать, — я пытался заинтересовать Асани и похоже у меня это получилось. Она всегда любила задачки для ума, тайны, оккультные науки и тому подобное. — Это что-то сродни магии, но стоящее выше нее. Это основа всего, что влияет на мир.
— Не могу представить. Бог?
— Даже выше, чем бог.
— Послушали бы тебя жрецы. Продолжай.
У нас была целая вечность, время подчинялось мне, я мог позволить говорить долго. Я поведал обо всем, что случилось со мной за это время. Мой рассказ нельзя было назвать понятным, но Асани слушала его внимательно, смешно нахмурив брови. Она пыталась усвоить сложные понятия, которые трудно описать словами. В конце-концов я сдался и просто преобразил мир ее снов. Показать пусть толику того, что я видел, было проще, чем объяснять все это.
Чем глубже мы погружались в океаны моей памяти, тем больше интереса и жизни появлялось на лице Асани. Я рассказал ей обо всем, без утайки, в таком месте ложь разрушительное оружие.
— Это удивительно, мне необходимо подумать, — сказала Асани, когда я закончил свое повествование. — Приходи завтра.
— Для меня не существует понятия завтра, — смущено признался я.
— Но для твоего тела?
— Ты же знаешь, я не умер, я человек и живу, как человек.
— Вот значит проснись и приходи. Поговорим как люди.
Асани произнесла это приказным тоном, который я так желал услышать, но оставалась проблема.
— А Харан?
— О нем мы позаботимся, сначала нужно поговорить.
Я кивнул, а Асани нахально вытолкала меня из своего сна. Оказалось, такая хрупкая с виду былинка еще способна лягаться.
Глава 20. Извинения
На самом деле я меньше всего волновался о заказчике. Работа моя подходила к концу, и я уже сделал все, что от меня требовалось. Оставался сущий пустяк — оживить механизм. Было еще несколько мелочей, которые я хотел сделать, но это были косметические изменения. Существенных изменений в конструкцию куколки они бы не внесли.
Страшнее всего было увидеть разъяренную Асани, пожалуй, если бы я не сподобился посетить ее для начала во сне, меня бы ждала жаркая встреча в жизни. Смешно, конечно, но я боялся и долго не мог вырваться из паутины своего страха.
Такой неуверенности я не испытывал давно. Это и раздражало меня и немного веселило, но делать
