немного времени. Вражеский флот вполне мог появиться около Иводзимы и встать поблизости от нее. «Кайтэны» вполне могли быть применены у Иводзимы, поскольку подводным лодкам-носителям не надо было бы совершать длительные переходы до цели. Они также могли быстро вернуться на базу, взять новую партию «кайтэнов» и вскоре снова появиться у цели.
За первую неделю февраля я намного продвинулся в отработке учебных задач и в глубине души надеялся, что мне могут поручить боевое задание. Это произошло на второй неделе этого месяца. 13 февраля я уже собирался отправиться после ужина в баню, как вдруг меня окликнул старшина Ёсихито Ядзаки.
— Послушай, Ёкота, — сказал он. — Младший лейтенант Миёси хочет тебя видеть.
— Зачем? Тебе что-нибудь известно? — спросил я, снова надевая форму.
— Он ничего не сказал, — ответил Ядзаки, — но он хочет говорит с тобой, Китамурой и мной. Это что-то значит, не правда ли?
Меня охватил трепет. Нас троих и старшину Кикуо Синкаи в последнее время ставили в расписание учебных выходов на «кайтэнах» чаще, чем остальных. Значит ли это, что нам хотят поручить боевое задание?
— А где Китамура? — спросил я, бросая на свою кровать полотенце и мыло и поспешно натягивая форму.
— Никак не могу найти его, — ответил Ядзаки. — Уже искал его повсюду.
Я вспомнил, что часто видел, как Китамура гулял по вечерам вдоль кромки прибоя у эллингов с «кайтэнами». Мы с Ядзаки направились туда. Там мы и обнаружили нашего товарища, задумчиво смотрящего в морскую даль. Втроем мы поспешили к домику офицеров-инструкторов и постучали в дверь.
— Войдите!
Голос Миёси, как и всегда, был высоким и приятным. Когда мы вошли, он спросил:
— Что-то вы долго сюда добирались. Что случилось? Остальные находившиеся в той же комнате офицеры испытующе смотрели на нас. Они нас не любили, и мы платили им тем же. Мы просто стояли у входа в комнату, смущенные тем, что долго не являлись по приказанию командира, будучи не в силах признаться, что некоторое время не могли найти одного из нас. Через несколько секунд мы, однако, поняли, что младший лейтенант Миёси просто дразнит нас. В голосе его звучала насмешка. Но когда остальные офицеры вернулись к своим делам, он заговорил совершенно серьезно.
— Ладно, — сказал он, — я позвал вас вот для чего. Мне доверили выполнение боевого задания и сказали, что я могу выбрать троих из своих курсантов для участия в этом задании. Я выбрал вас троих. Хотите ли вы отправиться вместе со мной?
Молчаливая неприязнь остальных офицеров теперь не значила для нас ничего.
— Да! — выпалил я за всех.
— Отлично, — сказал он. — Кроме нас четверых, на задании будет еще один офицер. Пока я не могу назвать вам его имя.
— И когда мы отправляемся? — спросил Китамура.
— Где-то ближе к концу следующего месяца, мне дадут знать, — ответил лейтенант Миёси. — Пока я еще не знаю точной даты. Вероятнее всего, в двадцатых числах марта. Мы пойдем на И-368. Сейчас определена эта подводная лодка, но это решение могут и переиграть. Нам предстоит уничтожать американские танкеры, доставляющие нефть на Сайпан.
Лица у нас вытянулись. Нас не расстроило то обстоятельство, что на задание нас доставит подводная лодка И-368, хотя она была медлительная и неповоротливая. Но назначенные нам цели представлялись нам незначительными.
— Это все? — спросил я.
Лично я мечтал потопить эскортный авианосец. Другие тоже надеялись на что-нибудь подобное. Я знаю это потому, что мы часто говорили об этом между собой.
Лейтенант Наруми взглянул на меня и все понял.
— Не требуйте слишком многого, — сказал он. — Теперь не так-то просто подобраться к авианосцам и линкорам. Они всегда идут теперь в плотном кольце эскорта из крейсеров и эсминцев.
Я не любил этого офицера, но он был прав. После операции «Конго» общая стратегия применения «кайтэнов» претерпела изменения. Противник располагал теперь всем необходимым ему количеством патрульных самолетов, причем с избытком, для охраны своих якорных стоянок. У него было теперь много патрульных кораблей, и противолодочные сети ставились вполне надежно, в чем пришлось убедиться И-56 у островов Адмиралтейства. Поэтому командование 6-го флота решило нанести урон противнику другим способом. Проникнуть сквозь заслон участвовавших в операциях кораблей охранения было чересчур трудно, поэтому в качестве новой стратегии был выбран удар по коммуникациям снабжения противника, на которых в тылу наступательных сил действовали суда, имевшие незначительное прикрытие или вообще не имевшие такового.
— В любом случае, — продолжал младший лейтенант Миёси, — нет никакого смысла в бесполезных спорах. Нашей целью названы танкеры, так тому и быть. Нам надо отработать завтра на практических занятиях тактику атаки на танкеры. До выхода на задание нам осталось чуть больше месяца, и мы должны использовать это время по полной. И будем помогать друг другу во всем. Никому из вас не надо беспокоиться о каких-либо личных моментах. О них позаботятся те, кому это положено делать. Если вам что-нибудь понадобится в эти немногие недели, сразу же скажите об этом мне.
— Так точно, — хором ответили мы.
Мы не могли желать лучшего командира, который повел бы нас на задание, и, как мне кажется, он питал такие же чувства и к нам.
— А теперь, — сказал он, — если все это решено, то я предлагаю выпить за успех.
Он принес чашечки и бутылку сакэ. «Кампай!» — и мы вместе с примкнувшими к нам по этому случаю остальными офицерами выпили по унции рисового вина. Затем трое из нас вернулись в казармы, где я наконец уснул. Но теперь я был совсем другим человеком, по сравнению с тем Ютакой Ёкотой, который стоял в строю вместе с другими на базе Оцудзима. В те дни я много думал, лежа в постели и не в силах заснуть. Теперь я был спокоен и внутренне гармоничен, решив обрести пик мастерства и затем нанести сокрушительный удар врагу. Мне доверили боевое задание. Скоро я отправлюсь на его выполнение. Вот и все. На следующий день к нашей группе добавился младший лейтенант Мунэёси Като. Это было хорошо, но остаток дня оказался для нас неудачным. Прошлую ночь я заснул очень счастливым. Сегодняшним вечером мне предстояло уснуть несчастным. И все из-за неуклюжего «кайтэна».
В ходе сегодняшней тренировки мне предстояло совершенствоваться в подводной навигации и незаметном всплытии на поверхность моря. Задание на учебный выход состояло в том, что мы должны были обогнуть остров Одзима. Он был расположен довольно далеко от эллинга «кайтэнов», так что требовалось немалое искусство, чтобы подойти к нему и обогнуть его, двигаясь в погруженном состоянии. Я предполагал удачно справиться с такой программой. Теперь я был человеком, отобранным для выполнения боевого задания. От меня ожидали многого. Никто бы не сжалился надо мной на семинаре, если бы я допустил какую-либо промашку. Ровно в 13.00 я направился к эллингу с «кайтэнами» и, подходя к нему, встретил Китамуру. В расписании сегодняшних выходов он был третьим, поэтому уже возвращался в казарму.
Вид у него был столь понурым, что я спросил его, в чем дело.
— Все сегодня идет наперекосяк, Ёкота, — ответил он, — очень тяжелая вода. У всех какие-то срывы. Будь очень внимателен, когда выйдешь в море.
Я старался забыть его слова, направляясь вместе с техником из обслуживающего персонала к «кайтэну» №31. Но в глубине души меня не оставляла тревога. Мысли о «кайтэне» № 31 никак не способствовали ее уменьшению. Несколько дней тому назад старшина Синкаи на этом «кайтэне» врезался в дно залива и говорил нам, что горизонтальные и вертикальные рули у этой машины ходят очень туго. Увы, мне пришлось в этом убедиться.
Группой, в которой я числился, командовал лейтенант Хамагути. Мы быстро вышли в воды залива и в 13.40 находились уже в точке старта. По команде я включил рычаг стартера. Мотор мощно взревел, и это вселило в меня уверенность. Торпеда шла ровно, и я уже начал удаляться от места старта. Но тут-то и
