топор, Брига замер в трёх метрах перед ним со своей махайрой.
— Что так резко? — отсапываясь спросил Имран. — Неужели эта карта что-то такое особенное?
— Брось топор, — зло приказал Брига. Судя по тону, слова эти звучали не в первый раз.
— Щенки, — в голосе Старика слышалась ярость. — Я вас кормил!..
— Поросят тоже кормят, — заметил Брига.
— Негодяи! Я вас встретил, одел и умыл. Дал оружие. Научил читать и добывать пищу. Всё, что вы знаете, рассказал вам я! В том числе, и о поросятах. Без меня вы бы погибли в первую неделю. Вы мне обязаны жизнью!
Старик не преувеличивал. Но стоила ли его забота слепого подчинения? Имран этого не знал.
— Сегодня этого мало, — холодно возразил Брига. — Ты и вправду поднял нас и поставил на ноги. Но решать куда идти, мы будем сами.
— У тебя кровь, — тихо сказал Имран, заметив, как с левой руки Бриги падают тяжёлые красные капли.
Брига пренебрёг его словами:
— Что будем делать, Старик? Умирать стоя, или попробуем договориться?
— А что ты предлагаешь?
— Ты бросаешь топор, и я свяжу тебе руки. Идём на базу, и ты отдаёшь карту. Потом возвращаемся к Вахе, и там решаем, как жить дальше.
— Дурак твой Ваха, — презрительно бросил Старик. — Дурак и покойник. В одиночку здесь не выжить. Даже сидя на месте.
— Я не об этом спрашивал! — закипая, оборвал его Брига. Имрану тоже не понравилось, как легко дед записал Ваху в покойники. — Мы будем договариваться?
Но дед решительно шёл на обострение:
— И в чём же мой интерес? — презрительно бросил он. — Со связанными руками меня выпьют в ближайшие два часа.
— Зато мы не зарубим тебя здесь и сейчас.
— Молоко на губах…
Он не договорил: Брига махнул серпом справа, Старик подставил топор. Имран ступил вперёд и ударил плоскостью мачете открытый правый бок противника. На втором шаге, нанёс локтем удар в голову.
Старика отбросило. Он опрокинулся, с хрустом приложился к камню затылком и замер, затих.
Имран перевёл взгляд на Бригу: махайра уже вернулась в ножны. Брига внимательно рассматривал истекающую кровью левую ладонь.
— Это когда мы через кусты бежали, — пояснил он.
Имран спрятал мачете и осмотрел окровавленную руку товарища:
— Скверная рана. У Старика в базовом лагере были снадобья.
Они, не сговариваясь, повернули головы к трупу.
— Зачем убивать было?
— Плашмя ударил, — возразил Имран, — он просто неудачно упал. Не повезло.
— Глупо как-то, — пожаловался Брига. — Не знаю, что делать дальше. Без деда карту нам не найти.
— Сейчас у нас другая проблема, — твёрдо сказал Имран. — Нужно срочно обработать рану. Вскипятим воду, промоем, перевяжем.
— Думаю, мне конец, — Брига размахнулся и стряхнул кровь в сторону. — Если тварь заразная, то поздно даже жгут накладывать.
— И всё-таки мы его наложим, — пообещал Имран. — Как говорил Старик, делай хорошо, а плохо само получится.
— Ваха прав, — сказал Брига. — Давай больше не будем о Старике. Ну его…
Огонь удалось развести сразу, благо сухостоя вокруг хватало. Из неглубокого ручья, в минуте ходьбы от лагеря, Имран набрал ведёрко воды. Казан стоял на месте, значит люди за эти два месяца здесь не проходили. Миски, лежавшие на столе в центре хижины, тоже никто не тронул. Обеденный стол был сработан из плоских упругих веток, заботливо укрытых потрёпанной, но чистой скатертью.
Всё было в том виде, в каком они оставили своё первое жильё: батарея камней, образующих полки этажерки с прибитым пылью гербарием, семь табуретов и семь перевёрнутых мисок, аккуратно разложенных на столе.
Вернувшись в хижину с кипятком, Имран понял, что жить Бриге осталось недолго.
Спутанные волосы, блуждающий взгляд. Красная сыпь тянулась от ладони к шее, а оттуда двумя ручьями спускалась на грудь.
— Отруби её, — прошептал Брига.
— Что? — не понял Имран.
— Отруби руку. По локоть… — Брига произносил слова с усилием. Шея, опутанная густой сетью вен, казалась синей. — Жжёт, брат. Изнутри. Не могу терпеть.
И он застонал. Тихо и безысходно.
— Сейчас заварю траву, и приступим…
— Потом траву, потом! — заскулил Брига. — Руби… Больно…
— Анестетик, антисептик… потерпи. Не маленький. Бывает и хуже.
На самом деле, Имран понимал, что хуже не бывает.
Брига умрёт в ближайшие три-четыре часа. Умрёт в страшных мучениях, когда споры, накопив критическую массу в печени, разродятся корешками побегов… сперва по крови, потом всё глубже и глубже по тканям, наружу, к свободе и свету.
— Потерпи, — повторил Имран. — Сейчас будем пить чай.
Отыскав нужные корешки на 'этажерке', Имран мелко изрубил их. Всю труху, какая получилась, вместе с опилками и шелухой завернул в тряпку, положил на камень и старательно выбил рукоятью оружия. Только после этого вывалил древесную массу в миску, залил крутым кипятком и накрыл другой миской.
Его внимание привлекло колечко коры, замершее посреди посуды. 'Почему я не увидел его сразу? — подумал Имран. — Наверное, оно лежало под тарелкой'.
Он взял кору и развернул её. На внутренней стороне было письмо. Почерк Старика Имран узнал сразу: 'Переверни скатерть и увидишь дорогу к Началу, там ответы на все вопросы. Будь с молодёжью поласковей. Мне очень жаль, что я умер'.
Имран освободил стол от посуды, осторожно снял скатерть и перевернул её. На обратной стороне и вправду была схема, соединяющая Базовый лагерь с точкой, обозначенной словом 'Начало'.
Путь вёл в неизвестную часть лабиринта.
'Неизвестная часть'? Имран усмехнулся своим мыслям. С масштабом подземного мира за эти три месяца он успел познакомиться. Изученная 'ойкумена' была ничтожным островком в океане неизвестности. Разумнее признать, что о мире неизвестно ничего, чем претендовать хотя бы на толику знания.
Он тяжело опустился на табуретку.
Сомнения тревожили, будили смутные опасения, что с миром не всё в порядке. 'Как три креста у входа, — подумал Имран. — Голова кругом идёт…'
Шевельнулся и застонал Брига. От него всё сильнее несло мочой.
Имран положил ладонь на верхнюю миску.
'Вроде, остыло', — решил он, и ужаснулся тому, что собирался сделать.
Но выбора не было.
Он взял тарелку с 'чаем' и стал на колени рядом с Бригой. Приподнял ему голову и приложил край миски к губам.
— Пей, — приказал Имран. — Будет легче, брат. Пей сколько сможешь.
Ресницы Бриги дрогнули, он сделал глоток, другой, третий… сиреневого цвета жидкость текла у него по подбородку, стекала на грудь.
