Эпло и его пес шли по дороге. Патрин внимательно разглядывал стены, но никого не увидел. Он прислушивался, но не слышал ничего, кроме шума ветра в скалах. Он был один на прогретом солнцем склоне.
Дорожка привела его прямиком к большой металлической двери, сделанной в виде шестиугольника, исписанного рунами, — городским воротам. Гладкие беломраморные стены возвышались над ним — в десять раз выше его. Он коснулся рукой мрамора: стены были отполированы так гладко, что и паук не смог бы взобраться по ним. Ворота были заперты. Их охраняла магия, от которой знаки на теле Эпло зашевелились. Сартаны были здесь абсолютными владыками. Без их ведома и позволения никто не мог войти в город.
— Привет страже! — воскликнул Эпло, задрав голову к башням.
Только эхо откликнулось, повторяя его слова.
Пес, встревоженный отзвуком хозяйского голоса, запрокинул голову и завыл. Скорбный вой отразился от стен, приведя в замешательство самого Эпло, который успокаивающе положил руку на голову псу. Когда эхо умолкло, он прислушался, но не услышал ничего.
Теперь можно было не сомневаться. Город был пуст и покинут.
Эпло думал о мире, где постоянно светит солнце, и о влиянии этого нового мира на тех, кто привык к смене дня и ночи. Он думал об эльфах и людях, ютящихся на деревьях, подобно птицам, и о гномах, которые зарылись в мох от безнадежного воспоминания об их подземных жилищах. Он думал о титанах и их ужасающих трагических поисках.
Он окинул взглядом стройные сверкающие стены, приложив руку к белому мрамору.
Камень был странно холодным под лучами солнца. Холодным, твердым и непроницаемым, как прошлое тех, кого изгнали из рая. Он не понимал ничего. Свет, например. Это было во многом похоже на Кикси-Винси Ариануса. Какова его цель? Зачем он здесь? Эпло раскрыл ту тайну — или, вернее, ее ему раскрыли. Он был уверен, что разгадает тайну звезд Приана.
Тем более что он был на одной из них.
Эпло посмотрел на шестиугольные ворота. Он узнал рунную структуру, покрывавшую их серебряную поверхность. Одной руны не хватало. Примени этот знак, и ворота откроются. Это было простейшее построение, элементарная сартанская магия. Зачем?
Никто, кроме сартанов, не знал рунной магии.
Ну или почти никто.
Эпло провел руками вверх и вниз по гладкой стене. Он знал магию сартанов, он мог открыть ворота. Однако он предпочел не делать этого. Использование их рунной структуры вызывало у него чувство собственной неловкости и неуклюжести, как у ребенка, рисующего руны в пыли. Кроме того, ему доставит огромное удовольствие прорваться через эту предположительно непроницаемую стену при помощи собственной магии. Магии патринов.
Злейших врагов сартанов.
Подняв руки, Эпло коснулся мрамора и начал рисовать руны.
— Тихо.
— Я ничего не говорила.
— Да нет, просто постой тихо. Кажется, я что-то слышу.
Четверо остановились и застыли на месте, затаив дыхание. Джунгли тоже были тихи. Ни ветерка в листве, ни зверя в подлеске, ни птицы в ветвях. Сперва они не услышали ничего.
Тишина была тяжелой и душной, как жара. Тени деревьев окружали их, и на лицах путников выступил холодный пот.
И тут они услышали голос.
— Я так и сказал Джорджу. «Джордж, — сказал я, — третья серия сущее барахло.
Жеманные меховые твари. Те из нас, у кого есть здравый смысл, воспылали диким желанием набить из них всех…»
— Подожди, — сказал другой голос, усталый и слабый. — Ты ничего не слышал? Мне кажется, я слышал что-то. Я думаю, что это она.
— Отец! — закричала Алеата и рванулась вперед.
Прочие побежали за ней и выскочили на прогалину. Эльф и люди выхватили оружие.
Они остановились, оглядываясь и чувствуя себя полными дураками, поскольку не обнаружили ничего более опасного, чем старый человек и эльф средних лет.
— Отец! — Алеата бросилась к Лентану, но путь ей преградил старик.
Зифнеб поднялся со своего места под деревом и преградил им путь. Лицо его было сурово и возвышенно. Позади него Лентан Квиндиниар протянул руки перед собой, и лицо его озарилось неземным светом.
— Моя дорогая Элитения! — выдохнул он, делая шаг вперед. — Как ты прекрасна!
Совсем такая, какой я тебя помню!
Четверо проследили за его взглядом, но не увидели ничего, кроме колеблющихся теней.
— С кем он говорит? — спросил Роланд, понизив голос.
Глаза Пайтана наполнились слезами, он опустил голову. Рега, подкравшись поближе, взяла эльфа за руку и крепко сжала.
— Пусти меня! — гневно воскликнула Алеата. — Я нужна ему!
Зифнеб сжал ее руку с неожиданной силой.
— Нет, дитя. Больше не нужна.
Алеата, лишившись дара речи, посмотрела на него, потом на отца. Лентан раскинул руки, как будто стремился обнять кого-то, видимого только ему.
— Это все мои ракеты, Элитения, — сказал он с оттенком гордости. — Мы проделали весь этот путь благодаря моим ракетам. Я знал, что ты будешь здесь. Я смотрел в небо и видел, как ты сияешь надо мной чистым и ясным светом.
— Отец, — прошептала Алеата.
Он не слышал и не видел ее. Лицо его исполнилось радости, и слезы счастья потекли по щекам.
Лентан прижал руки к груди, обнимая воздух, и упал в мох.
Алеата вырвалась из рук Зифнеба. Опустившись на колени рядом с отцом, она приподняла его.
— Прости меня, папа, — проговорила она сквозь слезы. — Прости меня! Лентан улыбнулся ей.
— Мои ракеты.
Его глаза закрылись, он вздохнул и обмяк на руках дочери. Со стороны казалось, что он просто крепко заснул.
— Папа, пожалуйста! Я тоже была одинока. Я не знала, папа. Я не знала! Но теперь мы все вместе, мы здесь!
Пайтан мягко отстранил Регу и присел рядом.
Поднял холодную влажную руку Лентана, попытался нащупать пульс. Потом выпустил руку. Обняв сестру, он привлек ее к себе.
— Слишком поздно. Он не слышит тебя, Теа. — Эльф разжал ее руки и бережно уложил тело отца на мох. — Бедный. Он жил и умер безумным.
— Безумным? — возмутился Зифнеб. — В чем это, по-твоему, выражается? Он нашел среди звезд свою жену, как я и обещал ему. За этим я и привел его сюда.
— Не знаю, кто тут сумасшедший, — вздохнул Пайтан.
Алеата не отрывала взгляда от отца. Внезапно она перестала рыдать, вытерла рукой лицо и поднялась на ноги.
— Это не имеет значения. Посмотрите на него. Теперь он счастлив. Он никогда не был счастлив, и никто из нас не был. — В голосе ее звучала горечь. — Нам нужно было остаться там и умереть…
— Я рад, что ты так думаешь, — произнес низкий голос. — Это облегчит развязку.
На тропке стоял Другар. Левой рукой он крепко держал Регу. Правой рукой гном приставил кинжал к ее животу.
— Ты, ублюдок! Отпусти ее… — Роланд шагнул вперед.
Гном надавил на кинжал, разрезая тонкую кожаную одежду.
— Ты когда-нибудь видел раненных в живот? — Другар обвел их взглядом. — Это медленная и
