— Ты-то что в этом понимаешь?
— Инструкция, — Василий постучал пальцем по столбику иероглифов, выгравированных серебром на внутренней поверхности крышки контейнера.
'Ну да, — растерянно подумал Отто. — Выходит, это не просто красивый орнамент, оказывается, это инструкция! И как это я не догадался её прочесть? На японском'?
— Тоже мне, Шампольон нашёлся. Если ты такой умный, почему не миллионер?
— Я и есть миллионер…
Но Отто его уже не слышал. Он вдруг почувствовал, как сбилось с ритма сердце.
'Вот оно! Вот так они и шли за мной. Вернее, за своими бриллиантами…'
— И каково оно, быть миллионером? — напряжённо спросил Отто, думая совершенно о другом.
— Терпимо. Временами, даже занятно. Как сейчас, например.
— Миллионеры по болоту не шляются, — медленно произнёс Отто, он уже принял решение. — Лучше скажи, где вторая станция?
— Сейчас, — Василий водил сверху вниз пальцем по столбцам, шевеля губами. — Вот, нашёл, нужно перевести прибор в режим конференции. Что это значит?
— Это значит, что мы переключим здесь и здесь.
Отто нажал соответствующие кнопки, и на экране к северо-западу от первой метки загорелась вторая жёлтая точка.
— А что это за станция?
Но Отто молчал. Вот так его и выследили. По вот этой второй марке, которая точно указывает, где сейчас лежат рюкзаки, плащ и алмазы. Открытие было оглушающим. Наверное, он изменился в лице, потому что Василий слегка отодвинулся.
— Километров тридцать отсюда, — неуверенно заметил он.
— Двадцать пять, — уточнил Отто.
У него перехватило дыхание. Всё напряжение последних суток будто пробило крохотную брешь в сознании и хлынуло через эту брешь расширяющимся потоком наружу.
Ненависть, кровь, гной, яд…
Он застонал. Виски сдавило, кровь хлестнула по глазам. Камень, опять этот проклятый камень! И разбитый джип со сломанным командиром. Забыв о боли в искалеченных ступнях, Отто покатился по ненавистной траве.
Рвать, бить, крушить, жечь…
'Стенку, стенку мне! К стенке. С огнемёта. Размажу…' Кто-то навалился сверху, кто-то большой, тяжёлый.
Что-то кричит…
'Тяжело мне, Господи. Смерти я хочу. Темно. Почему так темно? Пусть будет огонь. Я буду гореть. Уже горю. Мне больно. Дайте только дотянуться до шеи. Они все будут гореть вместе со мной. Мы все будем гореть во славу Твою. Это будет праздник…'
И вдруг он почувствовал себя на пути к вершине. Только не снаружи, на склонах или на кромке ледника. Нет. Он шёл внутри горы, поднимаясь по узкому винтовому серпантину, проложенному неизвестно кем и когда в толще породы. Отто шёл в самом сердце гранита и тьмы. Шёл по спиралью закрученной тропинке внутри глубокого колодца. Свет здесь тоже был: слабенькой дрожащей звёздочкой над головой, далёким обманчивым маяком указывающим путь на небо. За всю историю людей лишь единицы осилили эту дорогу. Тяжесть камня давила и плющила волю.
'Ты не готов', — шепнул камень.
И Отто с облегчением покатился по серпантину вниз, к привычному миру, к боли и сожалению…
Y
Сознание возвращалось рывками, ступеньками. Сперва боль. Что-то болит. Ах да, ноги. Потом холод. Он открыл глаза. Темно. Ночь, что ли? Ни звёзд, ни луны. Чёрное небо. Чужое. Он очень далеко от дома. Здесь всё чужое. И давно. А он никак не привыкнет. Наверное, у него бред. Какой дом? Дом, это когда тепло, и женщина, и детский смех, и топот маленьких ножек… нет у него никакого дома. И не было. Никогда. Но дом мог быть. Совсем недавно. А теперь опять нет, и уже никогда не будет.
Незнакомый терпкий запах смешивается с дымом костра.
Слабое потрескивание сучьев в огне…
— Иван?
— Всё в порядке, Фриц, я здесь.
— Почему 'Фриц'? Я — Отто.
— А почему 'Иван'?
'В самом деле, — подумал Отто. — Чего это я'?
— Извини, я не имел в виду ничего обидного, — сказал он.
— Я тоже.
'Пора менять тему', — понял Отто.
Он приподнялся на локте и прислушался к своему состоянию. Чувствовал себя порядком изжёванным, но с ясной головой и бойцовским настроением.
Сел.
Это было то же место, что и прошлой ночью. Те же валуны, те же заросли в свете костра, да и костёр горел там же, где и вчера. Рядом с костром хлопотал Василий, непрерывно двигая и переворачивая палочки с нанизанными кусочками мяса. От них и шёл этот тёрпкий незнакомый аромат, который привёл в чувство Отто.
— Это ты меня сюда донёс?
— Нет, позвонил в 'девять-один-один', шустрые ребята.
— Оборудование?
— И оборудование. Говорю же, всё в порядке.
Отто пододвинулся ближе к валуну и привалился к его круглому боку.
— Что это ты жаришь?
— А ты попробуй, — ответил Василий и подал ему две палочки.
Отто недоверчиво понюхал, потом откусил. Напоминало копчёное мясо змеи, только обильно сдобренное незнакомыми специями.
— Похоже на змею.
— Вот это да! — Василий был озадачен. — Правильно. И как часто тебе приходится питаться змеями?
— Примерно раз в восемь лет.
— Тебе не кажется, что эта история слишком давно закончилась, чтобы её так часто вспоминать?
Отто закашлялся.
— Что тебе об этом известно?
— Ничего. Просто я думаю, что воспоминания о тех событиях не приносят тебе радости. Они не нужны тебе.
— И что?
— Забудь о них.
'Как просто: забудь и всё… а как быть, если они обо мне не забывают'?
— А где змею взял? Я, пока, ни одной не видел.
— Из воды выскочила, когда мы с тобой в траве кувыркались. У тебя часто такие припадки?
— Какие припадки?
— Понятно…
— Ещё можно?
— Можно, только смотри, чтоб плохо не стало.
Василий передал ещё четыре палочки-шампура. Отто пальцами снял с веточки кусок мяса и осторожно, чтобы не обжечься, откусил половину. Вкусно. Но необычно.
— Что за трава?
