Круглосуточная охрана Внешних Ворот была частью Закона — набора правил, следовать которому значило быть свободным гражданином.
Ворота — материальное свидетельство промысла Матери, вещественное доказательство её бытия и заботы, — были стары, как мир. А может и старше. Этого никто не знал. Ворота были теми узелками, которые связывают звенья известного мира, кантоны, в единую цепь.
Внешние Ворота — другое дело. Массивная круглая металлическая плита, вросшая в скалу, закрывала проход на свободные пространства. Примерно раз в столетие она открывалась, и тогда начиналась Интервенция, великий Исход, означающий новую жизнь для большинства жителей кантона.
В соответствии с Уставом караульной службы, в случае открытия Внешних Ворот, караул обязан был незамедлительно пройти внутрь и опустить рычаг блокировки до упора вниз. В этом случае Внешние Ворота останутся открытыми до тех пор, пока последний гвардеец, замыкающий Исход, не поднимет рычаг вверх. Тогда они закроются и навсегда отрежут пионеров от привычной жизни. Внешние Ворота не открывались очень давно.
Пост назывался 'глухим', и, не смея перечить Закону формально, фактически на него заступали либо с целью отоспаться, либо для обсуждения жизненно важных проблем, стоящих перед Гвардией её Величества.
А что может быть важнее смены командира?
Все были заняты подготовкой к дуэли. Официальных гостей ждали чуть позже: честь и этикет требовали неукоснительного соблюдения всех правил поединка. Никто не должен был усомниться в правах нового Калима, владельца Дома и всех его королевских милостей.
Поэтому, когда Лёпа истерически завопил, показывая рукой на скалу, поначалу все растерялись. Первым разобрался в ситуации Сопляк. Он развернулся в сторону открывшейся пещеры и, когда остальные только начали набирать скорость, уже мчался к Воротам во всю прыть.
Калим бежал последним.
'Вот это повезло, — потрясённо думал он. — Интервенция!
Я буду жить! Я сыграл по-крупному и выиграл. Согласись я с матушкой утром, быть мне простым ополченцем, охраняющим обоз…'
Из тёмного зева пещеры показался человек.
Калим притормозил.
О человеке в Законе ничего не было сказано. Стражники неслись прямо на него.
'В сторону, прочь с дороги', — закричали они в несколько голосов, но тот выхватил нож, выдвинулся им навстречу и приготовился к отражению атаки.
Калим остановился: действия незнакомца и его хладнокровие вызывали восхищение. Калим вытащил шпагу и только после этого шагом двинулся дальше. Судя по всему, незнакомец был опытным воином. Его нисколько не беспокоило превосходство противника ни в числе, ни в вооружении.
Из Ворот вышла женщина. Она что-то крикнула мужчине, тот ничего не ответил. Ворота начали закрываться.
Сопляк взвыл и бросился к плите. Остальные последовали его примеру, надеясь смести незнакомца со своего пути.
Данила и Жак выхватили мечи.
На какое-то мгновение всё смешалось. Было ощущение, что и незнакомец и девушка оказались погребёнными под телами гвардейцев.
Калим был уже шагах в десяти, когда понял, что происходит. Вернее, что произошло. Вот рука Сопляка, кто-то стоит на ней, но Сопляк не протестует, рука неподвижна. Ага, да это же Лёпа стоит на его руке. Нет, уже не стоит — бессильно опускается на землю, придерживая руками живот. Ребус и Жак, пролетев за спину незнакомца, с противным хрустом врезались в стену, отлетели от неё и как-то нехорошо замерли в неестественных позах. Данила отскочил вбок, держит меч у груди. Лицо в крови. Он силится что- то сказать, но из разбитых губ только пузырится кровавая пена…
Незнакомец стоит в высокой стойке, держа нож у переносицы, указательный палец по лезвию. Левая рука будто прикрывает окровавленный клинок.
Женщина с ужасом смотрит на него.
'А ведь он совсем молод, — подумал Калим. — Заморыш. Вытянутое лицо, мелкие зубы, чумная причёска. Может, болел долго? И оба бледные, как ангелы преисподней!'
Потом он подумал, что если этот крысёнок болел, то было бы интересно взглянуть на него в бою до болезни.
И наконец: 'ну, а мне-то теперь что делать?'
Данила, вдруг выронил меч и упал. Плохо упал. Лицом вниз. Без всякой попытки защититься от удара о землю. Это привело Калима в чувство:
— Брось нож, — велел он, удивляясь своей наглости: только что этот человек фактически голыми руками — нож не в счёт — задавил пятерых вооружённых гвардейцев, каждый из которых был выше его и тяжелее. А теперь он указывает этому волкодаву, что тому следует делать.
Женщина что-то проговорила. Человек пожал плечами.
Чужаки были в необычной одежде и выглядели странно.
— Брось нож, — повторил Калим.
Человек рассмеялся. Он левой рукой показал Калиму на его шпагу, потом чуть опустил руку книзу. Нож в правой руке даже не дрогнул.
'Кто кого арестовывает?' — подумал Калим.
Он не чувствовал от незнакомца ни злобы, ни давления.
Смысла в споре, кто кого разоружит, он тоже не видел. Ситуация была ясна как день. Ворота открылись. Вышла эта парочка. Стража ринулась исполнять свой долг. Парень решил, что они несутся к его женщине. Стал на её защиту…
Недоразумение.
Недоразумение, которое стоило жизни лучшей пятёрке из сотни. И спасло ему жизнь. И Фатьме придётся ещё немного потерпеть своего старого хозяина.
Вот только, что делать дальше?
Интервенция не состоялась. Ждём ещё сто лет. А может, и больше. Перебит караул…
Калим вернул в ножны шпагу и, забыв о незнакомце, бросился к лежащим вповалку гвардейцам. Несколько минут он ползал между ними, заглядывал в глаза, прислушивался к биению сердца, пытался уловить дыхание…
Всё напрасно. Никаких признаков жизни. Все мертвы.
Он выпрямился. Незнакомец с женщиной сидели неподалеку. С неподдельным изумлением крутили головами, осматриваясь, не обращая никакого внимания ни на него, Калима, ни на его мёртвых товарищей.
'Покойников им видеть не впервой, — подумал сотник. До него только сейчас начало доходить, в какой двусмысленной ситуации он оказался. — Ну, а я, похоже, влип!'
Он погладил рукоятку шпаги и отметил, как незнакомец мгновенно напрягся.
— Тебе никто не говорил, что с ножом нужно обращаться осторожно?
— Отто, — сказал незнакомец, прикоснувшись ладонью к груди.
Он указал ладонью на свою женщину и собирался продолжить, но женщина его опередила:
— Калима, — внятно произнесла она.
Калим был ошарашен.
— Калима? — переспросил он.
— Калима, — уверенно подтвердила женщина.
— Ха, — выдохнул Калим. — Калим, — гаркнул он, ткнув большим пальцем себе в живот. — Тебя зовут Калима?
Может, он ослышался, женщина на своём языке просто проговорила что-то созвучное имени его Дома?
— Калима, — упрямо повторила женщина.
Сомнений не оставалось.
