— Вы набрали номер телефона директора фирмы 'Новые услуги'. К сожалению, у меня нет возможности сейчас вам ответить, перезвоните позже. Сотрудникам-полеводам набрать одиннадцать, Отто Пельтцу — двенадцать, Мичурину — тринадцать. Благодарю за внимание.
И всё…
'Всё?! Тебе этого мало? Вот это да, — потрясённо подумал Отто. — Он назвал меня по имени'!
Конец света Отто именно так себе и представлял: фотографии в газетах, интервью по телевизору, и своё имя в заголовках…
Он вызвал из памяти телефона ячейку номер '12', послал вызов и услышал запись жёсткого, скрипучего голоса Шефа: 'Шарки, я тебя вычислил. Это ты их навёл! Сколько бы тебе не заплатили — не радуйся, я перевёл твой файл в открытую сеть. Так что, когда выберешься из пустоши, тебя уже будут ждать. Треть века отсидки я тебе гарантирую. Будь ты проклят, Отто Пельтц, брат сатаны. Не топтать тебе землю до конца дней твоих. Смерти будешь просить, как милости. До встречи в аду, сволочь'!
В проклятиях Шефа было столько ярости и силы, что Отто поёжился… Потом пожал плечами: азиатская вспыльчивость всегда невыгодно отличала русских от европейских, цивилизованных народов. Но, если Шеф не врёт, и файлы о 'подвигах' и впрямь открыты для доступа, то остаток жизни лучше и в самом деле провести здесь, чем подкладывать голову под каток правосудия. Если некоторые 'художества' подать в нужном ракурсе, то ему и в самом деле 'светит' лет тридцать, не меньше. И хорошо ещё, если где-нибудь в Швейцарии, или в родной Австрии. А если здесь, в России? Тридцать лет расстрела! 'Не топтать тебе землю…' — надо же такое придумать!
Оказывается, все мины уже заложены в нашем прошлом.
О чём-то думаешь, мечтаешь, выбиваешься из сил… А потом кто-то подносит к фитилю спичку, и все твои планы превращаются в пустые фантазии, утренний сон, тающий в пламени зари восходящего солнца…
'Сотрудникам — полеводам'?
Сейчас любая информация могла оказаться полезной. Отто дважды нажал на 'единицу' и послал вызов.
Автомат ответил приятным женским голосом:
— Действие вашего контракта прервано на не определённый срок. В памяти компьютера зафиксирован ваш звонок, и с этого момента вы свободны от всех обязательств. Желаем удачи.
Отто недоверчиво посмотрел на телефонную трубку.
'Что же тут удивительного? — спросил он себя. — Если на мне был радиомаяк, то оппоненты 'Новых услуг' первым делом посетили контору. Наши, видимо, какое-то время отбивались, иначе Шеф не успел бы 'поздравить' меня с увольнением. Потом последовали за самолётом, завалили вертолёт и точнёхонько вышли на меня самого. И всё это время я был меченым. Как-то не очень удачно я разбогател… поперёк горла становится это богатство.
А начали они с того, что открыли сейф. Не поверили, что я успею…
Глупости!
Если это они открыли сейф, то почему сразу не забрали брюлики? Специально, чтобы разделаться с 'Новыми услугами'? Какой же в этом смысл? Бриллианты по стоимости стократно превышают уровень Шефа. Нет. К сейфу отношения они не имеют. Выходит, есть ещё третья сторона? Может, сама Калима оставила сейф открытым? В порядке благодарности за приятные последние минуты? И ванну тоже она принимала?
…Не смешно. Калима ничего не знала о моих раскопках в подвале.
Гадать можно до бесконечности. В любом случае была только одна вещь, которая всё это время была со мной…'
Отто Пельтц, скрестив ноги, опустился на траву и замер, глядя перед собой. Он допустил серьёзную ошибку. Первым делом следовало избавиться от тары, в которой хранились ценности.
'А когда я мог от неё избавиться? — напомнил он себе. — Разве у меня была хоть одна секунда, чтобы сделать это? Или следовало сказать: 'Подождите, шеф, у меня тут бриллианты, украденные у бывшей любовницы, ныне покойной. Теперь, вот, следы заметаю…'
Он вспомнил тяжёлые грузила на концах шнура, которым был завязан мешочек с алмазами. В одном — аккумулятор, в другом — передатчик, сам шнур — и антенна, и питающий кабель.
Так что третья часть плана уже выполнена: в 'Новых услугах' о нём забыли. Нет больше 'Новых услуг'. Только и Отто Пельтца тоже нет. Имя и фамилию лучше всего забыть. Навсегда…
Если бы всё было так просто! Сегодня идентификация личности превратилась в науку, с математической точностью оперирующей сотней признаков, среди которых отпечатки пальцев занимают неприлично скромное место, по сравнению с тем, как обстояло дело лет десять назад.
Без денег нечего и думать создать себе новую личность…
Есть, конечно, возможность прятаться в этой глуши двадцать пять лет. Потом у них чистка файлов, и можно будет появиться в приличном обществе. Это ему будет под шестьдесят… какой бред!
И Катерина тоже будет с ним здесь четверть века комаров кормить?
'Что-то неслышно насекомых, — он покрутил головой, — или действует инсектицид, которым пропитана одежда'?
Отто попытался вывести на экран телефона содержимое ячейки '13'. Ничего не получилось.
'Ещё бы, я же не Мичурин, к сожалению'. Хотя ещё неизвестно, в каких приключениях геройствовал этот Мичурин. Вполне возможно, — брат по несчастью, брошенный Шефом за проступки в открытое море информации.
Пора было подводить итоги. Он посмотрел на далёкий горизонт и провёл ладонью по ножам на поясе. Топор?
Отто строго взглянул на пояс. Ах, да! Топор он выбросил, когда драпал от стрекоз.
'Кстати, — он даже нахмурился. — Я должен был его увидеть, когда шёл по своим следам'!
Он ощупал карманы. Телефон? Подавив сильное желание выбросить мобилу, Отто положил аппарат обратно. Пеналы с аварийным питанием и аптечкой на месте, два ножа, руки-ноги целы. Как будто всё в порядке. Бриллиантов нет? И не надо! Будем считать, что это плата за освобождение от опеки 'Новых услуг'. Дороговато, конечно, но история знает примеры, когда люди платили за свободу много дороже…
Жизнь, например.
Сорвавшийся ветер зарябил податливой травой, и опять напомнил, что где-то рядом разлагался труп большого животного.
'Спешить некуда, — решил Отто. — Экспедицию проще будет найти вечером, ближе к ночи. Они разожгут костёр, а я взберусь на валун повыше. Местность плоская, так что если пилот не ошибся с выброской, свет их костра будет хорошо виден'.
Отто вдруг вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Чашка чая и пара бутербродов в самолёте не в счёт. Он встал на ноги, дождался очередного порыва ветра, и двинулся ему навстречу.
'А ведь с самолётом у них неувязочка вышла. — Отто нагнулся и сорвал длинный стебель травы: — Ишь, как вымахал! Шеф всегда пренебрегал деталями. Самолётик-то — древний Ан-24. Ему чтобы заправиться и прогреть двигатели что-то около часа нужно. А взлетели мы через сорок пять минут после взрыва. Выходит, Шеф точно знал, когда к дому клиента приедут 'гости'. Или ещё проще: надоело ему ждать, пока на Калиму выйдут, вот сам и навёл. А почему ему надоело ждать'?..
Неторопливый ход мысли вёл к очень неприятным выводам.
Отто остановился и прислушался. Ничего подозрительного, шорох травы, неподвижные кучки деревьев. У самых ног на тоненьких веточках гроздья оранжевых ягод.
'…потому что спонсоры экспедиции заволновались. Что же это за экспедиция, если из-за неё Шеф закладывает своего клиента? И вся суета из-за чего? Несколько суток нет связи. Мало ли почему: батарейки кончились, зарядное устройство вышло из строя, метеоусловия… '
Запах падали усилился. Отто достал оба ножа и, чуть согнувшись, двинулся на запах.
'Калима, Калима… красивая, умная. Богатая. Вот только полезла в дерьмо, которое мужчины между собой называют 'политикой'. Не успел заделаться продавцом, значит, стал товаром. Продали. Шеф и продал. А она-то, дурочка, о помощи просила…'
Теперь воняло невыносимо. Отто вернул нож из левой руки в ножны, достал из нагрудного кармана
