17. Поиски дневника
А что мог Яков Петрович сообщить об Игоре? Конечно же, после туманного разговора со «Справкой» он пошёл к начальнику пароходства и узнал всё, что было к тому времени известно.
А известно к тому времени было немногое и очень безрадостное. Радист «Черноморска» успел передать только несколько слов:
«Нас бомбят тчк Сильно повреждена рубка тчк Там Круг и Смирнов тчк Сообщу…»
На этом радиограмма оборвалась. И «Черноморск» не отвечал на запросы с берега.
Что с ним? Повреждена рация или погиб теплоход? Этого в тот момент никто не знал…
…В Плевен Наталия Ивановна приехала в воскресенье. Весёлые оркестры шагали по мостовой, а в кольце зрителей, хлопающих в такт ладонями или скандирующих, танцевали девушки и парни.
Шумным и весёлым было воскресенье в Плевене. Дымилась и аппетитно пахла варёная кукуруза. С ней соперничали жареные каштаны и калёные орешки. И Наталии Ивановне показалось, что она в родном приморском городе. Запахи варёной кукурузы напомнили ей такое же воскресенье много лет назад. Она гуляла тогда по Приморскому бульвару с Ванечкой, и он просил: «Ма, купи пшёнку». Так в её городе называли кукурузу. Это было любимое лакомство Ивана…
В спортивный клуб Наталию Ивановну проводили её попутчики по теплоходу. Но клуб оказался закрытым по случаю воскресенья. Разговор с аквалангистами пришлось отложить на завтра, а пока что присоединиться к спутникам — осмотреть Плевен.
Да, в этом городе в воскресенье было весело. Но только до тех пор, пока туристы не вошли в Скобелевский парк-музей.
Желтизна ещё не тронула листвы деревьев, а цветы пестрели во всей своей красе и как бы освещали затенённые аллеи. Гравий хрустел под ботинками, и больше ни звука не было слышно в этом великолепном парке. Танцевал и пел, веселился Плевен. А здесь стояла тишина. Братские могилы русских воинов, памятники погибшим, трофейные пушки — всё это во славу русского оружия, в память беззаветной храбрости наших воинов, отдавших свою жизнь за освобождение болгарского народа.
С первых же шагов в Скобелевском парке Наталия Ивановна поняла, что здесь не принято громко разговаривать и шуметь. Зато каждое слово, произнесённое даже шёпотом, было слышно. И именно так — шёпотом — Наталия Ивановна читала слова, высеченные в мавзолее парка на память от частей Третьего Украинского фронта:
Особенно хорош был Плевен в сумерки. Дождь прошёл, небо поголубело, а потом стало фиолетовым, и в воздухе запахло весной, хотя была осень. Оранжевые клёны и тёмно-зелёные с коричневым дубы чередовались с ярко-зелёными ёлками. Величественные липы шептались листвой, а струйки фонтанов тихо урчали и плескались. Всё это было там, где некогда грохотали пушки, лязгали гусеницы танков, рвались бомбы.
А какая сейчас здесь была тишина!
— Пусть всегда будет так, — сказала, ни к кому не обращаясь, Наталия Ивановна, сказала тихо, как говорят там, где спят люди, — шёпотом, чтобы не разбудить их…
В понедельник утром перед самым отъездом из Плевена Наталия Ивановна опять пришла в спортивный клуб. Но тут её ждало огорчение. Она узнала, что все материалы, которые добыли аквалангисты в порту Никополь, увезли в музей в Софию.
«Ну что ж, — подумала Наталия Ивановна, — буду считать, что мне повезло. Ведь всё равно мне со всеми пассажирами «Сатурна» ехать в Софию. А раз уж увезли в самую столицу, то там они будут наверняка в сохранности».
18. Налёт морских разбойников
На «Черноморске», казалось, забыли уже о том, как пиратский самолёт снижался над палубой корабля, как бросал стеклянные шары, стараясь взять наших моряков на испуг.
Для капитана Круга всё это было не в диковинку. Фёдор Фёдорович плавал давно и отлично знал, что времена средневековья, когда в морях и океанах бесчинствовали пираты на парусниках, ушли в прошлое. Нынешние пираты вооружены самой новой техникой. Капитан Круг встречался с ними не в первый раз.
Однажды, в предыдущем рейсе, когда «Черноморск» был в океане, тёмной ночью над палубой корабля повис вертолёт. Ослепляющий луч прожектора бил сверху, а в это время на экране локатора появлялись и исчезали силуэты военных кораблей.
Это была психическая атака, всё случилось неожиданно, как оно бывает при налёте бандитов. В рубке в это время был механик Степан Шапкин, который докладывал капитану о делах в машине. Он слышал, как вахтенный, наблюдая за морем в локатор, докладывал:
— Обнаружены импульсы от корабля. Похоже на военный корабль… Военный корабль справа.
Степан стоял рядом с капитаном и чувствовал, как холодеют руки, ноги, спина. Шапкин злился на себя, приказывал сам себе быть мужчиной — не дрейфить, но ничего поделать не мог. Будто кто-то другой командовал им и его чувствами. И Степан, совсем не желая этого, будто не он, а тот, сидящий в нём, произнёс:
— Плохо дело: берут в вилку. Плохо.
Фёдор Фёдорович резко повернулся к механику:
— Плохо. Очень плохо, товарищ Шапкин. Пазуха у вас нараспашку. Две пуговицы не застёгнуты. Это плохо. Потрудитесь привести себя в порядок!
Капитан Круг не терпел малейшей неточности, неаккуратности, даже намёка на расхлябанность или паникёрство.
Да, в тот раз пираты не решились стрелять и бросать бомбы. Но во время рейса, когда впервые отправился Игорь, всё было по-другому.
Это произошло во второй половине дня. Большая часть пути осталась позади. Для Игоря
