траншее, напоминающей крылья летящей ласточки. Широкая полоса вынутого дерна протянулась по долине. Закончив работу, бойцы аккуратно уложили куски дерна на бруствер, привели в порядок примятую траву.
Мы с Хыу находились в одной ячейке. Долина была пуста, враг не появлялся, и в укрытие спускались только те, кому хотелось покурить. Посидев некоторое время на краю ячейки, я спрыгнул вниз и спросил Хыу:
— Куришь?
— Курю.
Мы сидели спиной друг к другу на куске дерна, покрытом густой травой. Туман опускался вниз холодной пеленой влаги, но в ячейке было теплее, чем наверху.
Протягивая мне сигарету, Хыу сказал:
— Покурим, пока все спокойно. Когда рассветет, вряд ли удастся нам выкурить хотя бы сигарету. Не до того будет. — Хыу глубоко затянулся и, выпустив струю дыма, продолжил свой рассказ:
— До наступления темноты в моем убежище курить было нельзя. Вечером я вылезал на поверхность, но и тут нельзя было курить — вокруг все время бродили патрули.
Помкомвзвода прислонился спиной к стенке ячейки, докурил свою сигарету и продолжал:
— Странно, вот сижу я в этой ячейке, и мне почему-то все время вспоминается убежище, в котором пришлось отсиживаться несколько лет назад.
— А им так и не удалось выследить Куе?
— Дело было так. Куе пробралась к укрытию и постучала в крышку условным стуком, как мы договаривались. Я обрадовался и открыл люк, а потом попросил Куе спуститься ко мне, чтобы расспросить, как дела там, наверху. Девушка спрыгнула в мое подземелье. Одной рукой я закрывал люк, а другой пытался замаскировать лаз бамбуковыми ветками, которые приготовила Куе. Она сидела на корточках возле меня. Увидев мою порванную рубашку, она приказала ее снять, вытащила из подкладки иглу и стала зашивать прореху. Я развернул принесенный Куе сверток и принялся за еду. И тут в полумраке Куе начала тихонько всхлипывать — ей было жаль меня: ведь мне целыми сутками приходилось сидеть в этом подземелье.
— Куе, родная, не надо! — стал упрашивать я ее.
Вдруг я услышал над головой громкий топот. Я схватил девушку за руку и крепко сжал ее. Наверху молчали, а мы с Куе сидели прижавшись друг к другу.
Мы ждали затаив дыхание. Наверху зашуршали высохшие ветки бамбука. Видно, их расшвыривали. Вдруг я услышал, как что-то хрустнуло. Это штык проткнул крышку и теперь торчал над нашей головой. Я выдернул предохранительную чеку гранаты. В этот момент еще один штык проткнул крышку и вонзился в плечо Куе. В полумраке подземелья я увидел, как девушка закусила губу. Единственным моим желанием было вскочить на ноги, отбросить эту проклятую крышку и швырнуть во врагов гранату. Но только я пошевелился, Куе удержала меня. Она осторожно сняла повязанный на шее клетчатый шарфик и обхватила им кончик штыка, вонзившегося ей в плечо. А когда полицейский, что был наверху, потянул винтовку назад, Куе обтерла своим шарфом жало штыка, чтобы на нем не оставалось следов крови. В течение этих мгновений, показавшихся мне вечностью, Куе даже не пошевелилась. Подняв голову, она следила за штыком… И только когда оба штыка исчезли, я понял, что врагам не удалось раскрыть наше убежище. И в этом большая заслуга Куе.
Больше полицейские не совали штыки к нам в нору. Я поддерживал Куе. Она была бледна как полотно. Я ощупал ее плечо, и пальцы мои сразу же стали мокрыми от крови. На ощупь перевязал ей плечо. Мы долго ждали — наверху не было слышно ни звука.
— Они уже ушли, — прошептала девушка.
Хыу помолчал, тяжело вздохнул и покачал головой.
— Когда наступили сумерки, я помог Куе выбраться из убежища. Она потеряла много крови, ей было очень больно, но она мужественно переносила боль и не плакала. Позже, когда мы с ней стали близкими друзьями и больше не расставались, она однажды сказала: «Вот если бы они попали в тебя, я бы заплакала». Я готов был идти на смерть ради этой девушки… Дней десять я не видел Куе. Она лечилась, а ее бабушка приносила мне каждый вечер еду. И вот как-то Куе вновь пришла ко мне, и я не мог сдержать своих чувств…
— Знаешь, — сказал я, — мне кажется, такие девушки, как Куе, редко встречаются. Женись поскорей!
— Вот уже несколько месяцев я не видел ее…
— Если встретимся, познакомишь меня с ней, ладно? Он кивнул, а потом спросил:
— Который час?
— Два.
— Пора спать.
Я привалился спиной к стенке ячейки, но заснуть сразу не смог. Пытался представить себе лицо Куе. Хотелось думать, что она очень красива.
Сквозь редкие просветы в траве, которая маскировала нашу ячейку, я видел высокое небо и далекие мерцающие звезды. Ночь над Долиной Тростников, этот рассказ о героической девушке, пламя костра, шелест травы — все это настраивало на романтический лад. Но вскоре со стороны укрепленного пункта Хиеп-Тхань донесся гул и рокот.
— Ну вот, первый взвод начал, — произнес Хыу.
Гул и рокот нарастали, раскатисто стучали вражеские пулеметы. Стрельба вдали продолжалась в течение получаса. Потом время от времени раздавались жидкие винтовочные залпы. Выпустил длинную очередь крупнокалиберный пулемет. Это засевшие в укреплении вражеские солдаты палили в воздух для поднятия своего духа. И снова наступила тишина.
Занимался рассвет. Строго-настрого приказав никому не высовываться из ячеек, Хыу привел в боевую готовность свой «гарант».
Край неба зарозовел, заалел, будто цветок лотоса. В окутанной туманом траве загомонили птицы.
Хыу вытер рукавом рубашки ствол «гаранта» и надел на его конец серебристо-белый плоский штык.
Весь взвод прислушивался к разным шумам и шорохам, застыв в томительном ожидании. Мы знали, что «птички небесные», «фениксы», намереваются захватить нас врасплох. Но и на этот раз враг просчитался. Мы раскинули сеть, в которую попадет он сам.
Ждали мы недолго. Не успело засветлеть небо, как раздался гул самолетов. Хыу стремительно поднялся и стал внимательно всматриваться в сторону восходящего солнца:
— Так и есть, пара!
Я тоже поднялся и увидел, как к нам стремительно, словно коршуны, приближались вражеские самолеты. Мы с Хыу юркнули в ячейку и прикрыли ее травой.
Самолеты сделали над нами круг. Когда они проносились над нашей ячейкой, я заметил блестящие стрелы ракет, укрепленные под их крыльями. Вскоре мы услышали, как они взорвались где-то на позициях нашего взвода, скрытого в засаде. Долина озарилась пламенем пожара. Горела даже трава, еще мокрая от тумана и росы. Мы с Хыу теснее прижимались к стенке, огонь подбирался к нам все ближе. Треск… Пламя… Едкий дым… И хотя вся маскировка нашей ячейки превратилась в пепел, мы с Хыу нисколько не пострадали, только были в саже с ног до головы.
— Ничего, переживем, — усмехнулся помкомвзвода. Бомбардировка продолжалась всего десять минут, не больше. И сразу же издалека послышался характерный надрывный рев моторов. Хыу крепко сжал мне руку:
— Вертолеты!
Из длинной траншеи донеслось:
— Вертолеты! Вертолеты!
По цепи передали приказ ни в коем случае не стрелять по первой десантной группе, ждать, когда приземлится вторая. Хыу еще раз приказал проверить, как бойцы изготовились к стрельбе из ячеек, есть ли у них достаточный сектор обзора и обстрела.
Я выглянул из ячейки. На фоне светлеющего неба четко вырисовывались силуэты огромных металлических стрекоз. Я насчитал тринадцать вертолетов, приближавшихся к нам с той же стороны, с
