— А это зачем? — Чекулаев осторожно потрогал разбитую скулу. — Завтра партнеры из Японии прилетают, а я с таким украшением. Позор на весь российский бизнес.
— Раньше для делового человека позором было не сдержать купеческое слово, — холодно заметил Адольф. — Мы начинаем терять терпение. Когда мы получим свои деньги?
— А я вам ничего не должен, — заявил Чекулаев.
Адольф коротко кивнул одному из ниндзя. Быстрый удар — и для Чекулаева снова померк свет.
— Не нагличайте, — услышал он, придя в себя. — Иначе у ваших японцев сложится совсем превратное впечатление о русском бизнесе. Наш визит сегодня воспринимайте как предупреждение. Если деньги не будут у нас на счету в течение суток после следующего Перехода, придется вас наказать. Чтобы не создавать прецедент. У наших добросовестных клиентов не должно мелькнуть и мысли, что они могут обмануть Организацию. Организация, Андрей Леонидович, умеет за себя постоять.
Адольф был спокоен, как сытый удав. Он говорил тем механическим голосом, который страшнее любого крика. И может, Чекулаев бы испугался, если бы… Ну вот не надо было его бить по лицу.
Есть люди, которые боятся вида собственной крови. У Чекулаева была другая реакция. Почувствовав на губах соленый вкус, он становился дерзким. А в последнее время он вообще ничего не боялся. Слишком абсурдным сделался мир вокруг…
— Здесь я вам ничего не должен, — сказал он, упрямо сощурив калмыцкие глаза. — А там — вы же в курсе — мое имущество конфисковано.
— Что делать? Мы тоже рисковали, — невозмутимо ответил Адольф. — Однако нам известно о ваших счетах в трех иностранных банках. Вы оказались очень ловким вором.
— Да там какие-то копейки, на старость! — жалобно проканючил Чекулаев и усмехнулся, сплевывая кровь.
— Не сомневаюсь. Но вы доживите еще до старости-то. Для нас получить плату — дело принципа. Назовите номера счетов, и мы снимем ровно половину. Полцарства, Андрей Леонидович. Не больше и не меньше. Нам чужого не надо. Заплатите по договору, пожалуйста.
Температура ласкового голоса Адольфа стремилась к абсолютному нулю. Чекулаев снова лизнул разбитую губу.
— По вашему проклятому договору я вам ничего не должен, — твердо произнес он.
Ниндзя вопросительно взглянул на Адольфа, но тот покачал головой. На Чекулаева он теперь смотрел снисходительно и сочувственно.
— Вот как? Так вы убеждены, что ничего нам не должны? Считаете, что мы не выполнили условий договора?
— Ага. Считаю, что вы меня кинули. Подсунули негодный товар.
— Понимаю, — кивнул Адольф. — Вам ведь несладко приходится. Молодой мужчина, в тюрьме, да еще такая статья. Хищение государственного имущества в особо крупных размерах. Но позвольте процитировать вам договор, который вы подписали в присутствии трех свидетелей: 'Организация не несет ответственность за судьбу Клиента в новой Реальности'. Вы знали, на что соглашались. Помните, я лично разъяснял вам этот момент? Вы могли оказаться бомжом, инвалидом, вообще не родиться, наконец… Но мы хорошо изучаем биографии своих потенциальных клиентов. Шансы, что вы окажетесь простым обывателем, были очень малы — иначе бы мы с вами не работали. И в самом деле, вы вполне преуспели в новой Реальности. Такая должность в тридцать один год! И это при советской-то геронтократии! Еще лет десять — и вы, что называется, в верхних эшелонах власти. Но вы поторопились и пожадничали. Как старуха в сказке о золотой рыбке. Так что это не мы вам подсунули разбитое корыто.
— О-кей, — покладисто сказал Чекулаев. — Убедили. Я заплачу вам… за половину корыта. Я ведь получил только половину другой жизни. Насчет Маятника мы не договаривались.
Он с вызовом уставился на Адольфа. Глаза последнего посветлели от злости.
— Вы… Да вам надо молиться на Маятник! Радуйтесь, что у вас осталась хоть половина нормальной жизни! Вы так хотите, чтобы осталась только Реальность-2? Думаете, исполнение приговора будет откладываться до бесконечности?
— А не надо меня на испуг брать, — так же зло рявкнул Чекулаев. — Я пуганый. Плачу четверть того, то имею, — или ничего. Не жадничайте, Адольф, — добавил он фамильярно. — Вы же видите, к чему это приводит. Кстати, почему вас так назвали? Ваша мать любила Гитлера?
— Нет, ей нравился пианист Адольф Баллер, — сухо ответил Адольф. — Послушайте, Чекулаев! Вы что, всерьез решили, что можете Организацию обыграть?
— Почему нет? — пожал плечами Чекулаев.
Ни черта он так не думал, конечно. Ему просто нравилось дразнить Адольфа, как быка на корриде. И ведь ярится, голубчик! Ну-ка, еще укол…
— Да вас уже обыграла кучка проказливых детей! — фыркнул он. — Помню, вы так долго разглагольствовали о своем всемогуществе и всеведении… Такие понты — мама не горюй! Да одно только существование подполья прямо у вас под носом ставит все под большое сомнение. Так что… — Чекулаев самодовольно улыбнулся, — остановите Маятник, если можете. А если нет — получите четверть моего королевства и будьте здоровы. Четверть ведь лучше, чем ничего?
У Адольфа в кармане зазвонил телефон. Просто звонок, отметил Чекулаев. Никаких ментовских приколов типа 'наша служба и опасна и трудна'. Надо же, как человек серьезно относится к своей работе…
— Нет, не разбудили, — удивленно сказал Адольф. — Кто говорит? Вы?! — его голос взволнованно дрогнул. — У вас есть информация? Я предупреждаю вас, барышня, никакой самодеятельности! Что? Что она вам сказала?!
Чекулаев увидел, как у побледневшего Адольфа на лбу выступил пот. У Организации проблемы? Чудесная новость! Вот только… Почему глаза у Адольфа стали мутные, словно пьяные… Словно он только что выиграл миллион баксов в казино…
— Хорошо, обещаю, — сказал, выдержав паузу, Адольф. — Дайте бумагу и ручку, — рявкнул он на Чекулаева.
— А шнурки не прогладить? — поинтересовался тот.
Но из кресла поднялся, отыскал в кармане пиджака 'Ватерман', вырвал листок из ежедневника. Адольф, безжалостно нажимая на золотое перо, записал какой-то адрес. Руки у него заметно тряслись. Потом он отключил телефон и сделал знак скучающим 'ниндзя'. Те вышли из квартиры. Адольф уставился на пленника. В глазах его по-прежнему стояла муть. Но сквозь нее Чекулаев отчетливо видел торжество. Его верная чуйка громко забила тревогу.
— Ну что, готовьте деньги, Андрей Леонидович, — широко улыбнулся Адольф. — Скоро Маятник остановится. И тогда ожидание в камере смертников станет для вас единственной реальностью. Вы этого так хотели? Желание клиента для нас закон.
23 мая, вторник
Никто не знает, как именно устроен мир. Конечно, ученые и теософы о чем-то догадываются. Но все они слишком самоуверенны. Зубами, как бультерьеры, они вцепляются в однажды блеснувшую догадку. Они кладут жизни на ее доказательство и тем самым сбивают с толку целые поколения. Ведь каждый из нас сначала узнает о мире от других людей. И только немногие потом начинают размышлять самостоятельно…
Итак, никто не знает наверняка, как устроен мир. А значит, можно предполагать самые фантастические, самые абсурдные на привычный взгляд конструкции. Например, такую, что где-то во вселенной установлен огромный микроскоп. И что светлым майским вечером его объектив направлен на наш город. Что увидит наблюдатель? Ничего нового — хаотичное движение точек. Крошечных существ, ввиду своей крошечности лишенных разума и цели… Но очень внимательный наблюдатель заметит на этот раз, что на одной из городских окраин есть дом, который этим вечером служит точкой притяжения. Из разных концов города к нему устремлены сразу несколько точек. Они уверенно прорываются сквозь хаос.
