покрутил в руках, посмотрел на меня:
— Будешь?
Я промолчал.
— Как, себя чувствуешь?
— Думаю, я еще пьяный, поэтому хорошо.
— Очень важно не упустить этот момент, — сказал Сергей, достал пластиковые стаканчики.
Ветер донес обрывки странного диалога, наших моряков. Хотя, говорил один Игорь, а Антон с важным видом ходил по причалу, кивал и говорил: 'Да'.
— 'Гика шкот' цепляем за 'гико топенат', — это позволит маневрировать при 'Оверштаге'.
— Да.
— 'Балясиной' и 'брашпилем' пренебрегаем, зато вворачиваем 'ахтерштевень' сбоку, создаем 'дифферент' на 'корму' и идем правым 'галсом'…
— Да… — Антон поднял вверх указательный палец, определяя направление ветра. — Да!..
— На нос — 'шкентель' с 'мусингами', хотя нет, лучше к 'шпангоуту'…
— К 'шпангоуту' лучше… — говорит Антон.
Саша, как и я прислушивалась, когда говорил Игорь, не сходящая с ее лица улыбка становилась шире. Я вдруг понял, что ревную, крикнул им:
— Умники… кто-нибудь, из вас знает, что такое 'шпангоут'?
Антон возмущенно надул щеки, но промолчал, он, как и любой нормальный человек, не знает, что такое 'шпангоут'.
— 'Шпангоут' — это ребро судового остова, — крикнул Игорь. — К нему мы крепим 'рангоут', чтобы нести 'паруса', поднимать 'мачты', 'стеньги', 'гафели', 'гики', 'бушприт', 'утлегарь'… а что?
— Ничего, — тихо сказал я. Сергей подал мне стаканчик, я выпил со злостью, отвел ладонью предложенный Сашей бутерброд.
— Спасибо, после первой, как говорится…
Злился на себя, наверное, потому что не мог понять, за что так злился на Игоря.
Саша, опять засветилась, с причала доносилось:
— 'Стаксели' и 'кливер' от носовой части, по 'бегущему такелажу' крепим 'путенс-вантами', как сам понимаешь, напрямую — к 'фок мачте'.
— Да. — Антон наградил меня все тем же надменным взглядом. — Все правильно говоришь.
— В центре — 'грот-бом-брамсель'…
— 'Брамсель'? — Возмутился Антон.
— Прямой парус.
— А… ну да, верно…
Наконец, Игорь установил флаг, на прощанье окинул опытным взглядом лодку: — 'Румпель' смажем, 'кофель-нагель' перетянуть на 'боковые кромки морса' — не забыть бы… и 'книппель'…
Направились к нам. Антон впереди шел, руки все так же, за спиной держал.
— Ну как, флагман готов к походу? — спросил Сергей.
— Странное знамение, — сказал задумчиво Игорь, — похоже, крысы бегут с корабля… на бал.
Все сели за стол.
Я разглядывал Антона: он сел боком, ногами от стола, ручки у груди, пальчики сжаты, будто держали незримую ниточку.
— Ты, так и будешь есть, в перчатках? — спросил я.
— А что?
— Ох уж мне эти гражданские. — Удивленно посмотрел на меня Игорь, потом Антону: — Мюсье Шаутбенахт, Вам бутерброд с сыром или паштетом?
— Да, — сказал Антон.
Игорь поднес Антону бутерброд с колбасой, и бородач в два приема смахнул его, чуть не откусил пальцы своему кормильцу.
— Какой самый вкусный? — спросил Игорь у Саши.
— Вот этот. — Показала на двойной бутерброд с колбасой и шпротами.
Я перехватил его у Игоря, белорусу пришлось взять другой.
— Ничего, я сделаю тебе еще лучше.
— Все равно заберут, — пожаловался Игорь. — Юнга — самая незащищенная каста на корабле. Я привык.
— А что такое 'книппель'? — поинтересовалась Саша.
Боковым зрением наблюдал за белорусом, пусть он не знает, очень хотелось подловить, если Саше удалось…
— Такой, хитрый снаряд, — прикрывая набитый рот рукой, сказал Игорь. — Два ядра, соединенные цепью. Они должны были, повреждать на кораблях противника 'рангоут' или 'такелаж', но у них это плохо получалось, и ими перестали пользоваться. Но вид у них грозный. Во всех фильмах про пиратов, они есть…
— Ты столько знаешь. Почти столько же, сколько Сергей… но Сережа чуть-чуть больше, да?
— Конечно! Помни об этом, и никогда с ним не спорь…
— А — Шаубенахт?
— Так звали адмиралов в русском флоте.
Антон выпрямился, выпятил грудь, лицо опять посерьезнело, сосредоточенно замерло, пораженное судорогой гордости.
— Адмирал?! — Саша захлопала в ладоши и влюблено посмотрела на бородача.
— Адмирал — это слишком. — Кокетливо смущается Антон. — Называйте меня просто — Капитан. — Он вытащил из кармана трубку, воткнул в уголок рта, и долго не мог раскурить, из-за этого расстроился, да так сильно, что аж покраснел. Стало его жаль, я понял, что он готовился к этой минуте, и конечно, все должно быть быстрее, легче, эффектней.
— Давай сюда, — говорю. — Может, табак отсырел?
Антону не хотел расставаться со своей игрушкой, нехотя, но все же потянул ее мне. Взгляд обреченно упал на стол, фуражка легла рядом, бледные пальцы попытались расстегнуть удушливую пуговицу на рубашке.
Табак не отсырел, просто 'грозе морей' не хватает опыта; я быстро раскурил трубку: — В другой раз махорку так не трамбуй. — Вернул ему.
Капитан вдруг преобразился, похоже, не ожидал, что у меня получится; жизнь снова наполнилась смыслом; он курил, мечтательно прищурившись, поглаживал пропитанную морским воздухом бороду, вспоминая былые штормы, плачущих женщин в далеких портах, выигранные баталии, и уже не радовали золотые медали, регалии и почести — оставьте эту шелуху тыловым крысам, придворным любимчикам, а что мне: попутный ветер, добрую команду и песню про родину, и любимую, что на берегу…
Антон оставил нас, ушел, задумчиво бродить по пристани.
Теперь, я открыто разглядывал Игоря:
— Я все понимаю, — говорю, — но почему всего лишь, матрос?
— Мне обещали повышение после похода.
— Ну он-то к этому готовился, даже бороду отрастил, а ты?.. Откуда этот наряд?
Игорь поправил ремни: — Если хочешь, у Антона и для тебя кое-что найдется?..
— Отлично! Он будет Шаутбенахером, а я полы драить…
— Кто на что учился…
— Нет, спасибо, мне все сразу: проиграть так королеву, полюбить, так миллион.
— Мы всегда можем устроить бунт.
— Зачем? Чтобы меня повесили на бром-гром-трюм-блюм рее?
— А я на тебя рассчитывал.
— Еще подумаю, с кем я. Может, еще организую свою команду, без вас.
— Возьми меня к себе, — сказала Саша. — Я варю 'макароны по флотски'.
— Ты что? У него даже костюма нет… — возмутился Сергей. — Надо идти к Игорю или капитану.
