и удовольствием, качала лодку ножным насосом (лягухой). Запыхалась конечно, но знаю по себе, для новичка это занимательно, будто воздушный шарик надуваешь, гадаешь: что же из него получится? В другой раз уже подумает, но пока…
На фоне лодки, свалка из вещей выглядела угрожающе, их больше, чем нужно, скажу даже: их 'очень' больше чем нужно. Кое-что пойдет в моторку, хотя, в ней итак, по людям перебор.
— Не влезет, — сказал Антон.
— А я говорил, — буркнул Сергей, расхаживая вокруг кучи.
— Так, ничего лишнего!
— Вот и думай, куда это 'ничего' пихать.
На подходе Игорь закричал:
— Ну что, таки не влезаем? А я вам еще одного пассажира привел. Вытащил из пакета общипанную индюшачью тушку.
— Ух, ты! Что это? — удивилась Саша, даже перестала качать.
— Голубя сбили, — говорит белорус, — пришлось подобрать.
— Голубя?
— Это не голубь, — возразил Антон, — где у него клюв?
— Там же где и голова. Кусался… Отрубили…
— А, точно — головы нету. А откуда он?
— Из голубятни вывалился. Птенец еще совсем, видишь без перьев…
— Бедненький, — пожалела Саша. — А ни великоват он, для голубя?
— Да ну, врут опять, какой голубь? — Бородач встретился взглядом с девушкой, отрицательно покачал головой.
— Обыкновенный карельский голубь, — сказал Игорь.
— Да, а индейцы там рядом не пробегали?
— Может, и пробегали, да я на птаха отвлекся.
Белорус, рассматривая колеблющийся на ветру флаг, как бы невзначай крутил в руках индюка.
— Ой, что это у него?! — крикнула Саша. — Игорь, смотри — торчит!
— Где? Ух ты!
Наши лица пропитались неподдельным удивлением. Ляжка птицы насквозь пробита безжалостной индейской стрелой.
— Ну надо же? — говорю. — А я тогда и не заметил.
— Сергей принялся щупать окорок вокруг раны: — Видишь вот этот угол?
— Ага.
— Сразу видно, что били на лету.
— Настоящая стрела, — удивилась Саша. — Антон — стрела!
Антон разглядывал птицу недоверчиво, молча.
— Он на капот упал, — сказал Игорь, — А я думал мы его сбили, но как… и откуда — это? — Он, показывая указательным пальцем, на торчащее перо, стал заглядывать в глаза окружающих, на Антоне задержался подольше.
— Без понятия. Мистика, — говорю.
— Вспомнил! — воскликнул белорус, повернулся ко мне. — Там бабка овец пасла, видел?
— Точно!
— Это она, наверняка! У меня других вариантов нет.
— Бабка? — недоверчиво спросил Антон.
— А кто еще в этих краях, со ста метров в голубя уцелит? По твоему же так выходит? Местные бабушки, каждое утро садятся на своих скакунов, лук через плечо, колчан, стрелы, топор, нож для скальпирования, так?
— Я не говорил, что это бабки.
— А кто тогда?
— Не знаю. Вообще не пойму, что за птица. Здесь не было таких никогда.
— У тебя ничего не было! Только у нас почему-то все вдруг появилось. Как то это странно? Может пора называть вещи своими именами? Если не замечать того, что очевидно всем, можно прослыть и упрямцем и даже хуже…
— Да ладно вам! — разозлился Антон. — Урода какого-то нашли. Что это вообще такое?
— Вот именно, — поддержал Сергей, — кто он? Может, его милиция ищет?
— Нет, не человек это точно, — возразил Антон, — крылья все-таки видишь?
— Не уверен, не убедил. Это не юг России, не Сочи — это Карелия. Крылья ничего не доказывают. Верните туда где раскопали и памятник с табличкой обратно поставьте.
— Сергей, только не будем все переводить в шутку. Антон, ты признаешь что наличие убитой индейцами птицы и стрелы, чудом, застрявшей в теле несчастной — является неопровержимым доказательством присутствия в этих местах, как минимум одного…
— Нет. Точно, крота где-то нашли… Только, когда увижу вот так вот. — И Антон замахал пятерней перед глазами.
— Ну я так думал. — разочарованно выдохнул Игорь. — Глеб, что я говорил… Хорошо. Давайте говорить на черное — белое.
Наконец, принялись за переноску вещей в лодку. Ну, не-то чтобы принялись, встали возле кучи и крепко задумались.
— Много, — минут через пятнадцать, сказал я.
— Деваться некуда, — подытожил, общее раздумье, Игорь. — Сейчас все влезет.
Потащили. Игорь трамбовал вещи в лодку, остальные подавали.
Постепенно, куча перекочевывала из одного места в другое.
Вовремя опомнились, перенесли лодку в воду.
Сумки одна на одной, возвышались над бортами на метр, а-то и больше. Накинули сверху палатку, притянули к бортам веревками. Центр тяжести получился не совсем, где надо. Ясно, что при малейшем толчке, лодку перевернет кверху дном. Взяли четыре пакета, в каждый — по пятнадцать кило камней (взвесили кантырем, Сергей всегда с собой возит — все на трофейную рыбу надеется), плотно обмотали веревкой, опустили на метр в воду, по два с каждого борта. Может, и получится? Больше ничего не придумать, хотя…
— Нет, не так, — сказал Сергей. — Нам это почти ничего не дает. Камни должны быть строго под лодкой, прямо возле днища.
Опять задумались. Сергей сел на корточки, принялся чертить палочкой на земле: таблички, стрелочки, формулы… Игорь не сдавался, камни по бортам — его идея: чертил рядом свои таблицы, а для наглядности нарисовал виселицу, формулы разместил сбоку от повешенного человечка и идущих от него вниз, стрелок.
— Что значит: Н2О помноженное на 2ПиР квадрат? — раскритиковал расчеты Игоря, Сергей.
— Я к твоим формулам так не придирался, — пожаловался белорус. — Тут важен конструктив, ребро жесткости, масса и плотность погружаемого тела. Как мы можем делать точные расчеты, не имея данных по составу воды, конкретного участка водоема?
— Придираются — 'придерасты', а я аргументирую. Короче, делаем, как я сказал.
— Аргумент весомый, — отметил я. — Профессор, вы сдаетесь?
— Не торопитесь, только начали полемизировать, соберем съезд, прослушаем доклады, диссертации, конференции, преференции, иждивенции — да, а так, с плеча рубить, дров наломать, воды не носить, и с лица потом воду не пить… Не спеши, — это дело обмозговать потребность образовывается.
— Все, потребность образовалась, пошли…
Сергей подошел к лодке, снял тапочки, подкатал бриджи: — Подальше от берега, а-то потом не сдвинем…
15
