их вообще приходилось держать взаперти – иначе было не избежать выкидышей.
Поэтому вся работа по обслуживанию Родильного дома производилась наставницами и ведьмами. А если еще учесть, что вечно беременные матки были ужасно капризны…
В общем, в первый день Айри устала так, что даже не смогла поговорить с мамой Гиневир – сон сморил юную ведьму раньше, чем голова коснулась подушки. На второй день усталость оказалась меньше, и за ужином Айри рассказала Гиневир о том, как нашла нового производителя и как привезла его в Гнездо.
– А ты обратила внимание, – сказала, выслушав, Гиневир, – что у него необычный ментальный образ? Похоже, ему поставили защиту. В моей практике это первый самец, в чей мозг я не могу проникнуть.
Айри вспомнила все странности Марта и сказала с досадой:
– Заметила… Только не сделала из этого никаких выводов. И даже проникнуть в его мозг не попыталась.
– Не расстраивайся! – Мама Гиневир была великодушна. – Ты еще очень молода и неопытна.
Ужин закончился, и беседа их поневоле прервалась.
Однако перед сном – Айри ночевала в комнате Гиневир – опытная ведьма сама возобновила разговор.
– Хозяйка Бейр мудра, – сказала она, расчесывая волосы. – Если от твоего найденыша родятся девочки, они наверняка станут ведьмами. Таких, как мы, очень не хватает.
– А если самцы?
– Самцов всегда можно отправить на корм Бейр. Она любит новорожденных… А из некоторых могут получиться, если повезет, неплохие производители. – Гиневир отложила гребешок. – Меня беспокоит другое. Найденыш не слишком активен – явно недостаточно для хорошего производителя. Боюсь, матки быстро выпьют из него все соки. А тут еще и наставницы! – Ведьма поморщилась. – Любая готова под него лечь. Всячески соблазняют… Иногда мне кажется, что в самцах есть что-то нам, ведьмам, недоступное.
Айри вспомнила позапрошлую ночь и едва сдержала дрожь в теле – так захотелось снова пережить все это…
«Да, мама, недоступное есть, – подумала она. – И твое счастье, что оно тебе неведомо!..»
Она прислушалась к себе и обнаружила, что эта забота выходит сейчас для нее на передний план, оттесняя все остальное. Пришлось взять себя в руки. Однако Гиневир заметила перемены.
– Что с тобой, сестра?
– Ничего.
Но опытная ведьма продолжала приглядываться:
– А знаешь, я ведь и в твой мозг не могу проникнуть. Когда ты научилась закрываться? Ну-ка, откройся! Нам, ведьмам, нечего утаивать друг от друга.
Айри пораженно уставилась на нее:
– Да не умею я закрываться… Ты меня такому не учила.
Она почувствовала, как в ее мозг пытается проникнуть холодный ветерок, тычется, тычется, но не находит ни единой щели.
– Ты научилась еще и лгать. Для юной ведьмы – дорога опасная! Бейр все равно должна была раскрыть тебя.
«Да не умею я лгать!» – хотела крикнуть Айри. Но промолчала. Вспомнила – уже умеет!
– Хотя… – Гиневир задумалась. – Возможно, сама Бейр и поставила эту защиту. И тебе, и твоему найденышу… Ладно, давай спать!
Через минуту мама уже сопела.
Зато к Айри сон не шел. Странное томление родилось в груди, опустилось к животу, потом еще ниже, разрослось, заставило юную ведьму причуяться к окружающему пространству. Девушка пробежалась по Гнезду, отметила бодрствующих пауков, наткнулась на серва. Тому снилась работа – чистка кухонной посуды, и Айри быстренько покинула его мозг. Миновала еще нескольких сервов, пока не наткнулась на женщину. Той не снилось вообще ничего. Айри побежала дальше, от кровати к кровати, от мозга к мозгу. И наконец…
Ставшие мягкими и огромными груди укатились ей едва ли не в подмышки, и Айри поняла, что слилась с маткой. Ее податливое тело терзали жестокие руки самца, а душу громил такой ливень эмоций, что недавние переживания Беты показались легким дождичком. Вместе с маткой Айри пережила все, вплоть до последнего взрыва. И только тогда сон все-таки смилостивился над ней.
Утром, придя после завтрака в Родильный дом, она столкнулась с Мартом. Обрадованный неожиданной встречей, найденыш едва не бросился Айри на шею. То есть, конечно, не бросился, но юной ведьме показалось, что ему очень хотелось это сделать.
– Ты изменилась, Айрис, – сказал он, вглядываясь в ее лицо.
– Ты тоже.
Март и в самом деле стал другим. Осунувшееся лицо с натянутой на скулах кожей, черные круги под глазами, сгорбившаяся – словно уставшая носить шею и голову – спина… Глаза самца, еще секунду назад блестевшие небесной лазурью, подернулись пеплом.
– Измаялся я. Они заставляют меня спать со всеми подряд. А в перерывах еще и наставницы пристают.
– Возбуждают тебя силой? Март покраснел:
– Да!
– У тебя необычный ментальный образ. Они надеются, что в результате родятся ведьмы. Это твоя работа.
– Экая ты рациональная!.. – Самец вздохнул. – Я понимаю… Но иногда кажется, что лучше было бы чистить посуду на кухне. Или таскать колесницу…
Айри стало вдруг жаль его.
– Тебе надо есть больше орехов алмик. Я скажу твоей наставнице.
Март махнул рукой:
– Закормили они меня этими орехами. – Глаза его вновь налились лазурью. – У вас неправильный мир, Айрис. Жить надо по-другому.
Девушка встрепенулась:
– Ты что-то вспомнил? Хозяйка разбудила твою память?
– Нет. Но кое-что я начинаю вспоминать. – Он весь как-то сжался, словно стал меньше ростом.
Айри не стала расспрашивать. Вечером она рассказала о встрече маме Гиневир.
– И что ты предлагаешь? – спросила та.
– Думаю, надо его поберечь. Что хорошего, если он умрет от истощения? Или потеряет самцовую силу?.. Только хорошего семени лишимся. Следует подпускать к нему маток через день. И не больше двух. А наставниц вообще наказывать за совокупления с ним. Пусть рожают сервов от сервов… – Айри разгорячилась. – Чем дольше Март останется производителем, тем больше пользы. Неужели непонятно?
Старая ведьма улыбнулась:
– Ты становишься мудрее, Айри. Встреча с Хозяйкой не прошла для тебя даром.
