чернь навострила уши. Самый последний матрос, самый отъявленный разгильдяй и буян, которого только можно было сыскать среди баталеров и машинистов, теперь с восторгом и умилением готов был выполнить любой приказ этого, едва видного, крошечного человечка в адмиральском мундире. Поистине, на старика внезапно свалился звездный час – и он все понял!
Стало слышно, как волны равномерно шлепают о борта остановившихся посудин.
Голос небожителя, усиленный динамиками, загремел над головами подчиненных – и не было ни единого мерзавца на Армаде (включая больных и арестантов, томящихся в карцерах), который бы его не услышал:
– Матросы! Я привел вас к тому, к чему обещал. Земля перед вами. Отныне все ваши мучения закончены. Здесь вас ждут отдых и покой. Пусть каждый выполнит свой долг: будет спокоен и дисциплинирован. Я обещаю всем, что, как только вернется разведка, каждый из вас посетит этот рай, ибо, вполне возможно, он окажется концом всех наших лишений и мытарств.
Тысячеголосое «вива, Адмирал» окончательно раскидало птиц, которые и без того робко кружились над кораблями. Застоявшаяся в стойлах разведка мгновенно изготовилась. Разрисованный и нагруженный спецназ бросился к трем здоровенным вертолетам, специально подогнанным на линкор с «Юда». Засосав в себя кучу громил вместе с их мешками и минометами, «дойные коровы» лениво отлепились от летной площадки и поплыли к «терра инкогнито». Коробки подошли к острову достаточно близко. Не только «белой кости» на мостиках, но и всем тем, кто бесновался на палубах, хорошо было видно, как туши, одна за другой, исчезают за кромкой леса.
Никогда еще время до возвращения посланцев не переживалось так тяжело. Адмирал приказал беспощадно расстреливать негодяев, которые дерзнут ослушаться приказа и самостоятельно попытаются добраться до берега. Морпехи, навьюченные всевозможным оружием, выстроились вдоль бортов и на всякий случай взяли наизготовку штурмовые винтовки.
Связисты засучили рукава. Им было сейчас чем занять себя! Исследующие остров разведчики докладывали о вещах удивительных – о джунглях, покрывавших его, о невероятном множестве плодов, о финиковых пальмах, о банановых зарослях, о манго, папайе, мандариновых и апельсиновых рощах, о винограде, айве, сливах и персиках, о серебристом песке пляжей, о журчащих водопадах, о полном отсутствии кровососущих гадов, о кабанчиках, стадами пасущихся на лужайках, и о целых тучах попугаев.
Среди потока сообщений, которые лились непрерывно, на одно поначалу не обратили должного внимания. Командир «группы три», прочесавший со своими людьми уже не одну милю, постоянно доносил о заселяющих остров обезьянах. «Их тысячи, если не десятки тысяч! – твердил лейтенантик, упрямо вклиниваясь в другие переговоры. – Они даже чем-то на нас смахивают…»
– Открыл Америку! – желчно хмыкал дежурный офицер, давно уже пытающийся оборвать не в меру серьезного говоруна. Но что-то случилось с обратной связью.
– Это сплошь особи женского пола, – докладывал лейтенант.
– Нашел на что обращать внимание, – справедливо возмущался дежурный.
– Я – борт третий. Я – борт третий, – бубнил незадачливый разведчик. – Здесь одни самки…
– Они что, совсем там с ума посходили? – взорвался в конце концов принимающий. – Смотрят под хвостами у обезьян?.. Им больше что, делать нечего…
– Самками все здесь кишмя кишит, – не успокаивалась рация. – Хоть бы один самец!
– Все, – решил офицер. – Отзывайте группу. У них там мозги окончательно набекрень съехали. Я такое даже докладывать не буду.
В этот момент связь восстановилась. Согрев лейтенанта самыми изощренными ругательствами, дежурный переключился на другие донесения. Впрочем, с остальными было не легче. Обезумевший от твердой почвы под ногами, командир первой группы восхищался райскими уголками, попадающимися ему на каждом шагу:
– Не сойти мне с этого места – это лучшее, что я видел в жизни…
– А что ты видел в жизни, болван? – устало прокомментировал принимающий, не желая больше выслушивать восторженную болтовню и снимая наушники. – Казармы и казенные бордели?!
– Разведку можно отзывать, – доложил он властителю. – И так все ясно, мой Адмирал! Возможно, группы не встречали еще муравьев, крокодилов и змей – но об остальном мы уже имеем самое четкое представление.
Все шлюпки, катера и плоты были спущены на воду. Все головы задрались на знаковую фок-мачту. Интендантство на этот раз не жадничало – за сутки до высадки баталеры с ног валились, раздавая новые, чуть ли не хрустящие форменки и гюйсы, взамен выцветших и рваных лохмотьев. Издали плавсредства, битком набитые матросами в белых рубахах и бескозырках, казались колониями чаек. Вахта молча страдала. Под ногами дежурных техников, в глухих трюмах раздавался приглушенный вой недочеловеков, каким-то непонятным образом тоже почуявших землю. Но трюмы были обречены на вечную вонь и тьму, люки над ними, по приказу адмирала, были безжалостно задраены.
Для остальных смертных уже провозгласились инструкции, определились время пребывания и порядок возвращения. Облетающие остров на бреющем полете «вертушки» в случае малейших беспорядков получили право открывать немедленный и беспощадный огонь.
И вот соблазнительный остров был близок, как никогда, и ветер доносил с него ни с чем не сравнимые, благоуханные запахи жирной земли и цветов. У многих мутнело сознание от подобной божественности – то здесь, то там на руки товарищей валились впадающие в сладостный обморок. Какой-то нахальный пеликан, поднявшийся с местного озерца, забравшись, несмотря на свое упитанное брюшко, на высоту мостика, сделал над толпой придворных величавый медленный круг и нагадил на адмиральский эполет. Этого оказалось достаточно. Могущественная рука взмахнула платком, тридцатичетырехдюймовая пушка содрогнула небеса, Армаду и остров. Тучи обезумевших птиц мгновенно закрыли собой солнце. С открывшихся ворот нижних палуб линкора один за другим, точно коровьи блины, начали плюхаться в волны водоплавающие танки морских пехотинцев. Торжествующий рев потряс окрестности, весла поднялись, двигатели заработали – и высадка началась!
Транспортные вертолеты, тяжело дыша и стрекоча лопастями, сновали между берегом и авианосцами. Адмирал, подобный истинному конквистадору, отдавал свите одно за другим приказания и принимал первые доклады. За его спиной рвались из рук бинокли. Вот уже танки морпехов, фыркая и стряхивая с себя муть прибрежных водорослей, рептилиями выползли на пляжный песок. Вот уже первые баркасы и катера уткнулись в берег, и толпы с них, давя упавших, кинулись к ближайшему кустарнику. Многие падали на колени и целовали землю. Кто-то ее даже ел. Новые лодки и катера отчаливали от бортов, и новые очереди выстраивались на палубах: все дышало ликованием и нетерпением. В бинокли и дальномеры с мостика можно было лицезреть рыдающие от счастья лица, сутолоку, пальмы и разбегающихся во все стороны кабанчиков, за которыми морпехи устроили настоящую охоту. В довершение всего колоссальный сводный оркестр (костяк его составляли виртуозы с «Чуда») грянул «Марсельезу».
Приходили и первые тревожные новости: сотни две матросов с «Гневного» и «Бешеного», не слушая офицеров, выскочили из баркасов и сразу же устремились в джунгли. Связь с ними прервалась. Тщетно с вертолетов пытались разглядеть ослушников: их надежно укрыла сплошная масса деревьев. Многие экипажи, вместо того чтобы строем следовать к отведенным местам, разбредались. Наиболее отчаянные карабкались на кокосовые пальмы. Патрулям морпехов уже не первый раз попадалась пьяная и отчаянно наглая матросня. Потасовки вспыхивали то там, то тут.
Адмирал, оказавшийся со свитой на живописной лужайке, спасительную тень которой давали манго и папайя, распорядился поднять свой штандарт и бить в барабаны, созывая затерявшихся. Однако его вполне благоразумное распоряжение дало обратный эффект. Матросы убегали еще дальше. Попадавшиеся им под ноги непуганые животные приканчивались тесаками. В ход немедленно шли вертела, соль и перец. Уже повсюду занялись дымы костров, которые постепенно стали затягивать остров ароматной дымкой. Везде бросались зажженные спички. Новые команды, еще на палубах выстроенные поротно и побатальонно, стоило только им оказаться на земле обетованной, исчезали за деревьями с невероятной прытью – никакие запоздалые приказы, барабаны и окрики уже не могли их вернуть. К полуночи дошло до стрельбы – какие-то упившиеся мерзавцы остановили предупредительной очередью двух вестовых, несущих своим господам бачки с ужином, и отобрали великолепное жаркое из седла косули.
