Тут и хозяин гостиницы объявился, и зрители, и помощники.
— Молчун, скорее! У тебя мало времени! Прошу тебя…
Его внесли в комнату и уложили на кровать. Я забрала пояс, вытащила свою сумку и его куртку. На ходу я распорола подкладку и вытащила карту. Да, вот он, Саймонвиль. А вот — зелёный кружок. Вот только понять бы, где здесь север, а где — юг. Запомнив карту, я машинально засунула её в сумку.
Глупышка стояла у дверей, как ни в чём не бывало. Я не знаю, каким образом я смогла вскарабкаться на неё в кольчуге и сотне одёжек, с сумкой через плечо. И при этом умудриться отстегнуть от пояса ножны и разместить их на седле. Как показала моя жизнь в дальнейшем, в состоянии постоянного стресса мозг просто не замечает таких мелочей, и организм порой показывает чудеса выдержки и мастерство, которое никогда человек раньше за собой и не замечал.
Доехав до въезда в город, я спросила у прохожего:
— Куда ведёт эта дорога?
— Известно куда, мимо Излучины прямо до Верховодска.
Я пришпорила Глупышку. Конечно, надо было бы свериться с картой, но если она так важна, то лучше лишний раз её не доставать.
Выезжать на закате, на чужом коне, неизвестно куда, оставив в гостинице единственного, кто мог помочь разобраться с этим абсолютно чужим миром. Наверное, тогда у меня случилось временное помрачнение рассудка.
Отъехав от города на порядочное место, я решилась достать карту. Никакой реки там и в помине не было, зато была деревушка — Излучина и город — Верховодск. Каким-то чудом я всё-таки выбрала правильное направление, и сейчас осталось только разобраться с масштабом. Эх, кто так карты делает! Ничего не понятно. Ладно, эти деревца, скорее всего, лес. Причём не маленький. Значит, будем искать лес.
Пока я рассматривала карту, Глупышка перешла на лёгкий шаг. Я решила, что карте буде удобней поближе к моему телу, а именно под водолазкой. Осуществить это оказалось несколько… проблематично. Но после десяти минут мучений и пары десятков крепких словечек мне это удалось.
— Ну, Глупышка, отдых окончен. — сказала я и ласково похлопала её по шее.
Удивительно, но она поняла. И — полетела. (Конечно, не в буквальном смысле слова). Я припала к её шее и надеялась, что резко тормозить не придётся, а также, что эта кобыла — всё-таки умное животное и в какую-нибудь канаву или ров не угодит.
Стемнело, появились звёзды, взошла луна. Я не замечала красоты огромного звёздного неба и большой, полной серебристой луны. В неверном лунном свете я пыталась не пропустить хоть что-то, отдалённо напоминавшее лес. Как назло, вокруг были одни заснеженные луга. И чахлые деревца. Да, всё- таки с масштабом я, наверное, ошиблась.
Луна плавно плыла по небосводу, я начинала клевать носом. Нет, только не спать. Спать в седле я явно не смогу. Я просто свалюсь с Глупышки. Поэтому доехать до леса я была обязана.
И я доехала. Когда небосвод стал медленно светлеть, я увидела на горизонте еле различимую тёмную полосу. Глупышка, на последнем дыхании кое-как довезла меня до деревьев и, отфыркиваясь, перешла на шаг.
— Молодец, умница. Теперь…
Свист стрелы застал меня врасплох. Я пришпорила Глупышку, но она дёрнулась и начала оседать: стрела попала ей в шею. Как я спрыгнула — то же загадка. Я успела достать лишь кинжал: меч привалило тушей Глупышки. Однако мне это не помогло: в спину толкнули чем-то твёрдым и тихо сказали:
— От этого клинка никакая кольчуга не спасает. Лучше брось свой ножик.
Я послушно отбросила кинжал в сугроб.
— Руки за спину, бродяга.
— Я не бродяга.
— Ну да. Может, тебя ещё и не Болтуном зовут?
— Нет.
— Ага, так мы и поверили.
На дорогу вышли человек пять. Говоривший связал мне руки и сказал:
— В лес, только без глупостей. Обыщите седло.
Я развернулась и без особого энтузиазма зашагала через бурелом.
Наверное, они долго ждали Болтуна. На небольшой полянке к стволам были привязаны шесть лошадей, горел небольшой костёр, в кучу были свалены сёдла и перемётные сумки.
— Стоять. — скомандовал голос.
Я остановилась. И тут же получила удар под колена и оказалась на коленях в снегу. Конечно, они дружно заржали. Очень смешно. А говоривший перебросил верёвку через ближайшую ветку и дёрнул. Я закусила губу. Он дёрнул ещё раз, и теперь мне уже пришлось подчиниться и наклониться вперёд. Он натянул верёвку так, что мои руки находились чуть выше головы. Закрепив верёвку, он подошёл ко мне и, схватив за волосы, поднял голову.
— Что-то напутали они с твоим прозвищем. Молчун тебе больше подходит.
— А меня так и зовут. — сквозь зубы процедила я.
Взгляд его карих глаз не сулил ничего хорошего, а нахальная улыбка его кривых губ не придавала мне уверенности в благополучном для меня исходе дела.
— Как бы тебя не звали: где письмо?
— Какое письмо?
— Которое ты должен отвезти в Белую башню.
Ах, вот куда направлялся Болтун!
— Я не везу никаких писем.
— Не забудь про карту. — сказал кто-то из пятерых, наблюдавших за этой сценой.
— Я помню. Ну так что же, раз письма у тебя нет, отдавай карту.
— Какую карту?
Он явно начинал злиться. Накрутив волосы на руку, он наклонил мою голову и сказал мне на ухо:
— Карту, на которой отмечены секретные Убежища бродяг. Которая есть у каждого бродяги. Вроде тебя.
Я начинала его немного ненавидеть.
— У меня нет никаких карт или писем.
— Это мы сейчас проверим. — сказал он, перерезая длинную ручку моей сумки.
Затем, особо не церемонясь, он открыл её и вытряхнул всё содержимое. Но, так как самые большие карманы были закрыты на молнию, я злорадно улыбнулась. Сейчас он намучается с молниями! Нет, я так не играю! Он просто взял и распорол её.
Отбросив пустую сумку в ближайший сугроб, он стал рыться в моих вещах. Конечно, ни писем, ни карт там не было. Перелистав конспекты и блокнот, он забрал их, а остальное (включая мой любимый складной ножик) так и оставил лежать в куче.
— Пусть Умник разбирается.
— Ты бы не называл его так, Соловей. Он этого прозвища ох как не любит.
— Ну и что он мне сделает? Ударит, что ли?
— Да нет, скорее, какое-нибудь зелье в твою кружку подольёт так, что и не заметишь.
— Ладно, поговори ещё. Соберите вещи, как только придёт командир с этим Умником — уходим отсюда. Чую, что здесь недалеко Лесная стоянка. Слишком уж места ухоженные.
— Да успокойся, вечно тебе бродяги мерещатся. Садись, поешь.
Запах свежего жареного мяса заставил урчать мой желудок. Я хотела есть. Я хотела пить. И я очень устала. Неполных два дня в этом мире — и только полшоколадки и пару лепёшек, часов восемь полноценного сна и постоянный стресс. Если я переживу этот день — осяду в какой-нибудь деревушке и выйду замуж за первого встречного. Может быть.
— Ну, что я тебе говорил? Вот никогда нас не слушаете, а потом просите помочь. — это снова был чёрт.
— Если не можешь помочь, лучше исчезни.
