раздававшиеся совсем рядом, мгновенно заставили все вспомнить и даже сквозь еще длившийся сон, действовать 'на автомате':
— Взвод! Подъем! Тревога! В ружье! К орудиям!
Недавно мирно спавший лагерь, одновременно вскочил на ноги, люди заметались, не понимая откуда им ждать опасность. В лагере возникла суматоха и неразбериха.
Наконец раздались зычные команды:
— Занять круговую оборону! Автомобили и подводы — внешняя линия! Раненых, женщин и детей — в центр! Лошадей держите и в центр их! Пулеметы — по периметру! Орудия и минометы — на фланги! Без команды, не стрелять! Быстрее! Бегом!
Пробегая мимо растерявшегося Максима, стоявшего возле УАЗа и нервно сжимавшего в руках свой карабин, Андрей грубо толкнул его в бок:
— Чего встал! Бегом орудие отцепляй! Шевелись давай! Каждая упущенная секунда — это твоя жизнь!
Возле сорокопятки уже крутились несколько бойцов, немного замешкавшихся со сцепкой на автомобиле. Подбежавший Максим помог им отцепить орудие и развернуть его в сторону ближайшего леса. Из УАЗа достали два ящика со снарядами. Номера заняли свои места.
Видя, что здесь нет танкоопасных направлений, танкам просто нет где проехать и развернуться, Григоров громко скомандовал:
— Орудие! Ориентир…. Прицел…. Первый снаряд осколочный! Второй — картечь! Готовсь!
Похожую команду они услышали со стороны второго орудия, расчетом которого, руководил старший сержант Левченко.
Рядом с их орудием, за развернутыми подводами, заняли боевую позицию солдаты капитана Невзорова вперемешку с красноармейцами лейтенанта Попова.
На несколько минут над лагерем нависла тишина. Только в стороне, откуда прогремели выстрелы, раздавался злой собачий лай.
На них никто не нападал. Собаки лаяли только в одном месте.
К Уварову подбежал старший лейтенант Коваленко:
— Товарищ подполковник! Там мой красноармеец, Лускин, на посту, в секрете, час назад как заступил. Похоже, что это он стрелял… У него СВТ-40… Она била…
— А! Старый знакомый… Фома. — вспомнил Олег свою встречу в первый день пребывания в новом мире. Оглядевшись по сторонам, он скомандовал. — Старшина Долматов. Возьмите Трохимчука с Мухтаром, пару бойцов и вместе со старшим лейтенантом Коваленко выясните, что там за стрельба.
Пропустив вперед Трохимчука с собакой, указанная группа осторожно, небольшими перебежками, направилась к месту секрета…
Через некоторое время, с той стороны, раздался дружный смех и радостное повизгованье собак.
Из леса вышли Коваленко с Долматовым и остальные бойцы. Рядом с ними, спотыкаясь о высокую траву, без оружия, брел красноармеец Лускин. Он имел перепуганный вид и что-то бормотал себе под нос.
Еще не доходя до лагеря, Коваленко помахал рукой и прокричал:
— Все нормально! Отбой! Ложная тревога!
Видя это, успокоившийся лагерь поднялся из-за укрытий. Ожидая доклада, возле Уварова собрались все командиры.
Подойдя ближе, Коваленко доложил:
— Ложная тревога, товарищ подполковник. Часовой Лускин, не разобравшись, со страху, открыл огонь и подстрелил одного из местных обитателей…
— Кого хоть подстрелил-то? — не вытерпел Бондарев.
— На нашего медведя похожего, товарищ капитан. — ответил за всех старшина Долматов. — Хозяина здешних лесов, наш Фома-медвежатник, завалил!
Старшина снял с плеча самозарядку Лускина и передал ее стоящему рядом сержанту Осипову:
— Всю обойму выпустил, все десять патронов! А попали только две пули, но каких! Одна в голову, точно между глаз, а другая — прямохонько в сердце! Остальные — в молоко! Весь лагерь на ноги поднял! Стрелок хренов! Ежики курносые!
Стоявшие рядом, заулыбались.
— Красноармеец Лускин. — приказал Уваров. — Доложите, что произошло.
Еще не пришедший в себя боец, начал сбивчиво рассказывать:
— Я, это… Я ему говорю, стой, кто идет… А он идет, большой и черный… Я кричу, стой, стрелять буду, а он все идет… Тогда я стрелять начал… Стреляю, а он все идет… Испугался я, товарищ командир… — Лускин опустил вниз голову. — Глаза зажмурил и стрелял пока патроны не кончились. А когда глаза открыл, он лежит и вокруг наши собаки бегают…
— То, что согласно устава караульной службы действовал и не спал на посту, за это хвалю. — посмотрел на бойца Уваров. — А вот то, что глаза зажмурил и палил куда попало, это плохо. Настоящие бойцы так не должны поступать. Старший лейтенант Коваленко. Определите красноармейца Лускина пока на кухню, дежурным помощником. В караул его больше не назначать. Проследите, чтобы оружие свое почистил и сдал его сержанту. Когда в себя придет, тогда и выдадите вместе с патронами. Все. Идите.
Затем, повернувшись к остальным командирам, он спросил:
— Ну, что скажите, отцы-командиры? Какие мнения по данному факту будут?
— Трофей бы, надобно освеживать. Не зря же его подстрелили. — засуетился Ярцев. — Дополнительное мясо. Грех отказываться. Да и шкура хорошая, пригодиться.
— Тогда найдите среди бойцов специалистов по медвежатине и действуйте. — разрешил Уваров.
