и бросило в жар, словно по невидимым нитям, она переняла его от раненого.
— Фея из сказки… — тихо повторила девушка слова немца, сказанные в бреду.
— Здравствуйте, Оксана!
От неожиданности девушка вздрогнула и резко повернулась на голос.
Перед ней стоял Максим, парень из ее будущего, с которым она познакомилась вчера. Этот парень ей понравился. 'Высокий, симпатичный, такой же голубоглазый… Как немец… При чем тут немец, что это он в голове засел, словно заноза! Выбросить его из головы, он враг, а врага любить нельзя, только ненавидеть!' — подумала она: — 'А они чем-то похожи, только Максим, выше ростом'.
— Оксана, у вас что-то случилось?
— С чего это вы взяли?
— Лицо у вас покраснело и взволновано выглядите. — спокойно ответил Максим.
— Да нет. Ничего не случилось. Сегодня еще одного раненого привезли, из другого лагеря. Жар у него, бредит. Янис Людвигович говорит, что гангрена может быть. Операция будет тяжелой, может и не выжить. Вы что-то хотели?
— Ах, да… — Максим немного замялся, ему не хотелось второй раз получить от ворот поворот от понравившейся ему девушки. — Мы сейчас с группой на разведку, в горы уходим. Меня прислали к вам за медикаментами, на всякий случай. Нас ждет новая неизвестность.
— Берегите себя, Максим. Вы нам нужны. А перевязочный материал и лекарства можете получить у санинструктора Семена Игнатьевича. Вон он с Варей возле землянки, где лекарства хранятся, стоит. — простодушно ответила Оксана.
— А лично вам, я нужен? — спросил Максим, прямо смотря в глаза девушки. Была не была, наглость — второе счастье! Как учил батя: напор и наглость, вот составляющие победы в бою. Какие уж тут договоренности с Андрюхой!
От неожиданно прямого вопроса, девушка смущенно опустила глаза. Щеки ее снова запылали. Раньше, ее так прямо никто не спрашивал. В душе Оксаны внезапно возникло смятение. Нет, пока еще не от любви, а от той влюбленности, которая всегда бывает в семнадцать лет у молоденьких неопытных девушек, когда ей с первого взгляда одновременно понравились два молодых человека, между которыми очень трудно сделать выбор. И тем более, когда один из них сейчас спрашивает об этом. Они еще слышком мало знакомы, но он сейчас уходит в горы и неизвестно вернется ли живым. Сказать 'нет' в данной ситуации, значить подвергнуть жизнь Максима риску, в расстроенных чувствах он может не заметить опасность, оступиться и погибнуть. Нужен он ей, нужен!
— Да, нужен. Я буду вас ждать. — тихо произнесла девушка. — Возвращайтесь скорее.
— Теперь обязательно вернусь! — радостно ответил Максим. Вдруг, неожиданно для себя и для Оксаны, он прижал девушку к себе и поцеловал ее в щечку. Затем, поправив на плече карабин, быстрым шагом двинулся к санинструктору Шевцову, выдававшему медсестре Варе медикаменты.
Получив у Шевцова все необходимое, Макс поспешил к блиндажу, где его уже ожидала группа во главе с Уваровым…
— Вот и у тебя, Оксанка, ухажер появился, да еще какой красавец! — обняла за плечи девушку, подошедшая сзади Варя.
— Да… — согласилась Оксана, задумчиво открывая документы раненого немца. 'Клаус Хорстман… год рождения 1921… Лейтенант… Пилот Люфтваффе, окончил летное училище в Вильдпарке-Вердере…. Ему двадцать лет и зовут его Клаус…'.
* * *
О том, кто пойдет на разведку в двух группах, командиры решили еще до завтрака. Людей знавших, что такое горы, в лагере оказались единицы. В основном обитатели лагеря были жителями равнин, поэтому и тяжело переносили такие перепады высот. В группу Уварова вошли профессор Левковский, это было без обсуждений, старшина Долматов, служивший ранее на Кавказе и Максим, занимавшийся в своем времени скалолазаньем, оттачивающий свое умение сначала в Крыму, а затем в горах Испании. За радиста был Уваров, опробовавший радиостанцию вместе с Дулевичем, который также рвался с ними, но был оставлен Климовичем в лагере. Он отвечал за базовую связь. В подвижную мотоциклетную группу решили определить Синякова, сержанта-радиста Хворостова и снайпера бурята Будаева, охотившегося у себя на родине в Саянских горах. В эти группы также хотели попасть Николай Антоненко со своим бывшим подчиненным Нечипоренко и морпех Кожемяка. Но по просьбе Климовича, а также начальника штаба Бондарева, они решили остаться, так как в лагере почти не было людей знакомых с взрывчаткой и умевших ее правильно использовать. Да и надо готовить автотранспорт к предстоящему тяжелому горному маршу.
Ганса Штольке, Климович тоже приказал оставить в лагере. Немец хорошо знал автомобильную технику и ему предстояло, вместе с другими водителями, готовить ее к тяжелому путешествию по горам. Но Ганс сдержал свое слово. Вместе с еще одним красноармейцем, любителем мотоциклов, они разобрали мотоцикл, отсоединив коляску, колеса и по возможности, крупные детали. Затем, чуть ли не десяток человек, с помощью веревок, подняли мотоцикл по частям на плато, где Штольке вдвоем со своим помощником быстро собрали его снова. Мотоцикл был укомплектован дополнительными канистрами с бензином. Ганс показал Синякову, где в коляске мотоцикла находятся необходимые инструменты и кратко пояснил, как ими пользоваться. Также провел небольшой экскурс, что делать в случае поломки мотоцикла. Начальник склада Ярцев выделил обеим группам сухпайки на два дня. Когда они вернутся, никто не знал, но больше выделить он не мог, продуктов в лагере оставалось мало.
Уваров приказал своей группе оставить оружие в лагере. Все ровно на вершине оно не пригодилось бы, а подниматься мешало, допольнительный груз. Ограничились только двумя пистолетами, 'вальтером' Олега и 'ТТ' Долматова. Зато Синяков основательно вооружил все свою группу. Даже снова установил на коляске мотоцикла ручной пулемет МГ-34 и прихватил запас патронов, мало ли с кем прийдеться встретиться.
Весь состав разведгрупп был тепло одет. Баюлис настоял, чтобы каждый имел при себе хороший запас воды и перевязочные материалы. По приказу Уварова, все взяли с собой каски. Может случиться камнепад, а от удара маленького камешка в висок никто не застрахован. Также обе группы брали с собой по палатке. Уваров с Максимом взяли палатку, принадлежащую Антоненко, договорившись нести ее по очереди. На мотоцикл, к Синякову, передали палатку Слащенко.
Игорь Леонидович только грустно смотрел, как Кожемяка распоряжается его вещами. Он никак не мог отойти от мысли, что здесь он уже не такой важный и влиятельный человек, каким был всего несколько
