дней назад. Даже его подчиненные, сотрудники созданной им турфирмы, отошли от него. Кожемяка с Нечипоренко постоянно находились с Антоненко, девчонки: Ленка со Светкой, тоже забыли о своем боссе, больше пропадая среди женщин сорок первого года, помогая им ухаживать за ранеными и детьми. Только его пожилой водитель Емельяненко Николай Яковлевич, по-старинке, заботился о своем бывшем хозяине, скорее по-отцовски, из чувства сострадания, чем за предыдущую должность. Теперь вместо работы головой, Слащенко приходилось работать руками и ногами. Он вместе с другими мужчинами лагеря был вынужден рубить лес, носить бревна и ветки, участвуя в строительстве подъема на плато. Его тело, давно отвыкшее от тяжелого физического труда, сейчас все ныло, руки исколотые ветками, не хотели слушаться, даже ложку во время еды он не мог нормально держать.
В таком же положении находился и его компаньон по бизнесу, а теперь и друг по несчастью, голландец Питер ван Лейден. Но, в отличие от Игоря Леонидовича, который мог свободно разговаривать с другими обитателями лагеря, хотя и из другого времени, голландец, плохо знавший русский язык, замкнулся в себе. Он только изредка перебрасывался фразами по-немецки с Гансом Штольке о его родном городе Гамбурге. Эти дни были для Питера настоящим шоком, из которого он не мог выйти, все, о чем его просили, он делал и отвечал автоматически, как робот. За эти дни, из-за нервного срыва и отсутствия аппетита, голландец настолько похудел, что превратился в ходячего скелета, один раз даже потерял сознание. По этой причине его не брали на работы, а оставили в лагере, поддерживать огонь в кострах вместе с мальчишками.
Отправляя разведгруппы, Климович передал Уварову ракетницу с несколькими ракетами. Договорились о том, что после того, как группы отойдут на безопасное расстояние и дадут сигнальную ракету, саперы начнут взрывать край котлована.
До намеченной Олегом скалы было километра два. Синякову пришлось три раза мотаться на мотоцикле по плату, напоминающему тундро-степь, чтобы перевезти обе группы к подножью выбранной скалы. В одной из расщелин нашли укромное местечко, где все могли укрыться от пронизывающего ветра и падающих сверху камней.
— Ну что, товарищ подполковник, — спросил Синяков у Уварова. — В каком направлении нам поиск производить?
— Для начала дадим сигнал ракетой, что мы на месте. Пускай подъем строить начинают, а то и так много времени потеряли. — вынимая ракетницу, ответил Олег. — А куда идти, это надо у профессора спросить. Павел Иванович, куда нам следовать далее?
Левковский, не обращая внимания на слова Уварова, завороженно рассматривал в выданный им бинокль окружавшую их местность.
— Вы посмотрите, какая красота! А что будет, когда мы еще выше поднимемся!
Не дождавшись ответа от чудаковатого профессора, Олег поднял руку и выстрелил в небо красной ракетой. Буквально через пять минут над краем котлована, почти одновременно, прогремело несколько взрывов. На десятки метров в высоту вздыбилась горная масса, а в клубах дыма мелькнули молнии. Эхо от взрывов многократно повторилось от скалы к скале.
— Вот, черт! Со взрывчаткой переборщили! Говорил же, поменьше кладите! — в сердцах сплюнул Уваров. — Как бы лавина не сошла, тогда всем крышка!
От взрывов, все замерли, в ожидании худшего. Но, на удивление, горы сдержали такой вызов человека, не ответив ему лавиной.
Левковский отвлекся от созерцания окружавщей его красоты гор, еще раз оглянулся по сторонам и произнес:
— Я думаю, что нам необходимо подниматься наверх, вон там очень хороша площадка для обзора, да и для размещения промежуточного лагеря тоже.
— Виталий, — повернулся Уваров к Синякову. — Со своей группой остаетесь пока здесь. Мы поднимемся наверх и по рации сообщим вам возможный маршрут движения. Сейчас уже полдень, на подъем у нас уйдет не менее трех часов, а там уже начнет темнеть, так что переждите здесь до утра. Поставьте палатку. За одно проверите связь с базой.
Затем повернувшись к Максиму, Олег произнес:
— Макс! Ты у нас как скалолаз, пойдешь первым. Я с тобой в связке. Во второй связке профессор с замыкающим Долматовым. Всем понятно?
Вопросов не последовало.
На восхождение до промежуточной площадки ушло чуть больше трех часов. Чем выше поднимались, тем труднее становилось дышать. Ветер, пронизывающий до костей, сбивал с ног. За это время несколько раз прошли небольшие камнепады. Благодаря тому, что по приказу Уварова все одели каски, никто не пострадал от ударов мелких камней по голове, хотя всем досталось по-немногу. Старшине Долматову не повезло. Он оступился, камень ушел из-под ноги, и повис на веревке сдерживаемый Левковским. Олегу пришлось срочно спускаться вниз и помогать еле сдерживающему профессору, подтянуть на надежный выступ старшину-пограничника. При этом надо было поднимать рацию, вещмешки и палатку.
На площадку все поднялись теряя последние силы и попадали где кто смог. Площадка представляла из себя небольшую расщелину в скале шириной около пяти метров и глубиной чуть больше семи метров. Это было единственное место где отсутствовал снежный покров, так как над ней возвышался естественный козырек из большого валуна. Ветер здесь был слабее. До вершины оставалось не более двухсот метров. Немного передохнув, огляделись по сторонам. 'Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…' — так, кажется, когда-то пел Высоцкий. И это действительно так. Все плато с котлованом было как на ладони. Вокруг него, возвышались величественные горные хребты с белоснежными острыми пиками и уходили за горизонт. Красота, конечно, была неописуема словами. Это надо было увидеть! Но задача перед ними стояла другая, найти удобное место для спуска людей с такой высоты. А его как раз и не было видно.
— Вот, черт! — раздосадованно прохрипел Олег. — Куды теперь бедному крестьянину податься? Всюду горы! Мать их!
— Выпейте водички, Олег Васильевич и успокойтесь. — протянул ему флягу Левковский. — Сейчас спокойно все осмотрим и разберемся. Меньше шума и нервозности. Горы этого не любят и не прощают.
За то время, пока группа Уварова осуществляла восхождение, в районе котлована еще трижды прозвучали мощные взрывы. И опять никакого ответа со стороны гор. Такое безмолвие уже начинало пугать.
— Что-то мне это начинает не нравиться. — вставил слово Долматов. — У нас, когда я на Кавказе
