— Что-то на тебя не похоже, Олежка, ведь ты всегда бойцом был…
— А я и сейчас не сдаюсь. Готов идти до конца. Но где он здесь? Если раньше мы с тобой знали, что здесь наши, а там 'духи', то сейчас ничего не понятно. Идем почти вслепую, хотя и в горах я не новичок. По моим расчетам ледник должен уже скоро закончиться. При такой высоте гор он уж слишком длинным получился.
— Это смотря в каких горах, уважаемый Олег Васильевич. — подал свой голос Левковский, тоже решивший подсесть к костру разведчиков. — Все зависит от широты и места нахождения. В одних местах ледник и пару километров не набирает, а в других может быть и под пятьдесят. Но здесь, вы правы. Скоро он закончится, уж больно много трещин мы внизу встречать начали, да и толщина льда меньше становиться.
— Профессор, — обратился к Левковскому младший сержант Юрченко. — Вот вы все знаете, везде бывали, а куда нам завтра топать, где землицю-то искать вместо льда и снега?
— Спасибо за лестные слова. — засмущался Левковский. — Но это слишком долго рассказывать придется…
— Ничего, Павел Иванович, ночь длинная, времени у нас много, мы не спешим, послушаем вашу лекцию. — успокоил его Антоненко-старший. Сидящие рядом бойцы закивали головами, показывая, что полностью поддерживают данное предложение.
— Ну, хорошо. — профессор сел по-удобнее на подвинутый ему мешок с какими-то вещами, обнял двумя ладошками солдатскую кружку с горячим чаем, посмотрел на черное небо над головой и продолжил. — Долинные, или альпийские ледники начинаются от покровных ледников, ледниковых шапок и фирновых полей. В определенных климатических условиях долинные ледники широко распространены во многих горных районах земного шара. Все крупные ледники испещрены многочисленными трещинами, в том числе открытыми. Мы с вами их встречали на своем пути. На бортах многих долинных ледников встречаются боковые морены — вытянутые гряды неправильной формы, сложенные песком, гравием и валунами. Вот эта площадка, на которой мы все с вами находимся очень похожа на боковую морену, по которой мы сможем спуститься к…
Профессор Левковский прервал свою лекцию и огляделся по сторонам. Сидевшие вместе с ним вокруг костра люди, спали. Все, до единого, ну кроме него, конечно. Усталость прошедших суток плюс его монотонный рассказ, сморили людей. Они, сев плотнее друг к другу, прижав к груди свое оружие и укрывшись брезентом, спали тем сном, которым спят люди, сделавшие тяжелую и изнурительную работу, но привыкшие к тревогам и боевым дежурствам, готовые в любой момент проснуться.
Павел Иванович подбросил несколько деревянных чурок в костер, снова посмотрел на черное небо, полностью укрытое тучами, что-то пробормотал себе под нос и закрыл глаза. За прошедшие сутки старик вымотался не меньше, чем эти довольно молодые ребята, но в отличие от него, они не страдали бессонницей. Также в сон погрузился и весь их лагерь. Только было слышно, как на холостом ходу тихо работают двигатели автомобилей, всхрапывают иногда лошади и потрескивают поленья в кострах….
На спящий лагерь с черного неба начал тихо падать мягкий снег, укрывая своим белый одеялом уснувших людей….
Тишина… Кругом тишина…
Не слышно, уже ставшего привычным, завывания ветра…
Не слышно, так убаюкивающе работающих на холостом ходу двигателей автомобилей…
А почему их не слышно? Бензин кончился или уехали все, а тебя оставили?
Ты еще спишь? Сон это или нет? Может быть, все это тебе приснилось? Эти горы, эти люди и неизвестно откуда взявшийся ядерный взрыв, вместе с вулканом?!
Вот сейчас, откроется дверь в твою комнату, мама позовет к завтраку, а вставать так не хочется… Тебе тепло, нет желания шевелить ни рукой, ни ногой… Да и пошевелить ты ими не можешь, не чувствуешь совсем… Голова еще болит, как после вчерашней сумасшедшей вечеринки в студенческом городке…
Какая к черту, вечеринка?! И кто там верещит как резаное порося?!
Максим открыл глаза. Темно. Почему темно? Ночь еще, что ли?
Он вспомнил, как вчера они спускались с гор по леднику, как помогал понравившейся ему девушке Оксане ухаживать за ранеными, как устанавливал вместе с другими бойцами палатки и печки в них, а затем переносили туда раненых и детей. Потом его пригласил к своему костру новый друг Андрей, командир артиллеристов, как они вместе с его старшим сержантом Левченко и другими бойцами выпили бутылку коньяка, найденного в немецком бронетранспортере. Хотя Баюлис и говорил, что горы и алкоголь не совместимы, это он и сам знал, но наш человек делает все наоборот. Такова уж природа славянской души, назло врагам и всем законам. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Выпили то, по чуть-чуть, но голова все-таки побаливает.
Да кто ж там так верещит?!
Макс осторожно сдвинул панаму и приподнял брезент, укрывавший его и лейтенанта Григорова. С брезента на ноги упал снег. Все вокруг него было ослепительно белым. Белым от покрывшего их всех снега! Снежные хрусталики отражали солнечные лучи, которые больно били по глазам. Дав время им привыкнуть к свету, Максим осторожно откинул брезент и, стараясь не разбудить сладко спавшего товарища, обнявшего, словно любимую детскую игрушку, немецкий автомат, медленно поднялся на ватные ноги.
Весь их кочующий стан находился в каменном мешке покрытый снегом. Со всех сторон возвышались скалы.
Снова кто-то совсем рядом заверещал, а затем раздалось жалобное хрюканье.
Максим увидел, как на расположенной невдалеке подводе, закачался небольшой ящик, укрытый мешковиной. Край мешковины упал, и перед его взором предстали три поросячьих розовеньких пятачка. Поросята, увидев смотрящего на них человека, снова дружно и требовательно завизжали.
'Наверное, голодные. Вот и орут. Еды просят'. - подумал он.
В подтверждение этого, из-за телеги поднялся мужчина, что-то поискал в ней, затем, найдя, бросил находку в ящик. Ящик еще больше зашатался, одновременно послышалось радостное хрюканье и недовольный визг, но затем все переросло в частое чавканье. Поросята добились своего.
'И нам не мешало бы чего-нибудь перекусить'. - подумал Макс.
Немного размяв ноги, он медленно зашел за стоящий рядом 'Ханомаг'. От него до большого камня было меньше полуметра. 'Вот немец, молодец! В полной темноте, а так красиво припарковался!' — думал Максим, справляя малую нужду.
