Когда Лаки устроился в кресле самолета, летевшего в Нью-Йорк, он немного забеспокоился. Самолет скакал из одной воздушной ямы в другую, словно необъезженный жеребец, которому под седло положили колючку. Вдобавок ко всему в середине путешествия началась гроза, которая раскачивала самолет, отчего добрую половину пути пассажиры провели в позах, которые удобными не назовешь.
Все же сидеть на лошади было гораздо приятней и безопасней, чем трястись в этой шаткой посудине, которая того и гляди развалится.
Стюардесса, расположившаяся в начале салона, была средних лет гибкой женщиной, с выкрашенными хной рыжими волосами. Золотое кольцо на руке ясно свидетельствовало о ее семейном положении. Лаки стало любопытно, как это ее муж не возражает против таких дальних перелетов, ведь она должна разносить прохладительные напитки незнакомым мужчинам, одаривая всех улыбкой. Он бы ни за что не допустил подобного.
При мысли о женитьбе он снова вспомнил о сестре. Хорошо бы забрать ее вместе с сыном обратно на ранчо, в Тихий Залив, которому они искони принадлежали. А этот подлец, ее муженек, пускай отправляется ко всем чертям.
— Я могу чем-нибудь помочь, сэр? — прозвучал над его головой мелодичный женский голос.
— Все хорошо, мэм. — Он приветствовал стюардессу чарующей улыбкой, безотказно действующей на особ женского пола.
— Может, вам принести сок? Подушку? И не лучше ли вам положить шляпу на полку?
Лаки инстинктивно сжал пальцами края своей шляпы и посмотрел на соседа: бизнесмен торопливо укладывал свой багаж, состоящий из кейса и мини-компьютера, в специальные отделения наверху.
— О нет, мэм, спасибо, — ответил он вежливо. — Все в порядке, мэм.
В ответ она тоже улыбнулась.
— Я так и знала, что вы откажетесь. Мой муж тоже трясется над своей драгоценной шляпой. Ковбои не расстаются с ней.
— Ваш муж? — Лаки подумал, что он, наверное, один из тех парней, которые, вырядившись в ковбойские одежды, отплясывают субботними вечерами.
— Он фермер в третьем поколении. Его родня расселилась по всему району вокруг Денвера.
На сей раз улыбка Лаки выдала его смущение. Вот тебе за то, что ты пытаешься с первого взгляда судить о людях плохо. Но он все равно никак не мог себе представить эту дамочку ухаживающей за быками и коровами. Что тогда станется с ее драгоценным маникюром?
— Это хороший край.
— Мы тоже так думаем. Что же, тогда я оставлю вас, чтобы вы смогли немного отдохнуть и поспать.
Поспать. Да разве можно заснуть с такими мыслями о Кейт?
Лаки прошел через терминал, поймал такси и назвал водителю адрес Кейт.
— И езжайте через мост.
— Там сейчас пробка.
— В этом городе в любое время суток пробки, меня это не интересует. Через мост!
Словно бы почувствовав, что имеет дело с необычным клиентом, уставший водитель посмотрел в зеркало и встретил там непререкаемый взгляд Лаки. Пробормотав что-то невнятное, шофер завел машину и тронулся с места.
— Я же говорил, — сетовал водитель двадцать минут спустя, когда они крепко застряли на мосту. — Пожалуй, вам придется подождать полчасика.
Впрочем, полчаса растянулись на целый час, что не улучшило настроения Лаки. Поэтому, оказавшись наконец-то у особняка Петерсонов, он готов был рвать и метать.
— Я могу вам чем-то помочь, сэр?
Он оглянулся и увидел человека, одетого в темно-синюю ливрею с желтой отделкой.
— Я хочу видеть Кейт Петерсон. Миссис Кейт Петерсон.
— Ах, Кейт? — Лаки удивился, увидев на лице швейцара улыбку. — Так она же на работе. Но дома мистер Петерсон. Если вы хотите поговорить с ним — пожалуйста.
Итак, этот негодяй вернулся. Наверное, за вещами. В таком случае ему осталось выяснить с ним не так уж много. Но Кейт плакать больше не будет.
— Да. Я хотел бы поговорить с мистером Петерсоном.
Швейцар позвонил в квартиру. Лаки услышал голос Джека, разрешившего швейцару впустить его. Никакого намека на вину в голосе, думал Лаки, поднимаясь лифтом на десятый этаж.
Дверь открылась сразу же, как только он постучал.
— Хай, Лаки, — на лице зятя появилась улыбка, и он уже протянул руку для приветствия, — какой сюр…
Точный удар в челюсть прервал фразу приветствия на середине. Ошарашенный Джек отлетел назад, перемахнул через низенький деревянный столик, на котором стояли миниатюрные шкатулочки, тут же, конечно, рассыпавшиеся, и упал, растянувшись на сером берберском ковре.
— Ты что, спятил? — воззрился на Лаки зять. Лаки почувствовал, как закипает его кровь, когда увидел, что подлец даже не помышляет о раскаянии. Он шагнул к зятю и встал над ним руки в боки, сверля его грозным взглядом. Джек поднялся с пола и, сев, потер подбородок.
— Тебе повезло, что я тебя не пристрелил сразу же, Петерсон. А еще жаль, что я не захватил щипцы. Ты никогда не слышал об операции «Роки маунтин»?
Джек в удивлении поднял светлые брови. Лаки вынужден был отдать должное его смелости. Негодяй, конечно, но хотя бы не трус.
— Если ты говоришь о том, что я…
— Я имею в виду операцию, превращающую бычка в кастрата… Возможно, это и болезненная операция, но…
— Шутка жестокая, даже для тебя. — Джек поднялся. Его взгляд скользнул по рассыпавшимся шкатулкам. — Черт! Кейт с ума сойдет, если с ними что-то случится. Она начала собирать эти шкатулки с первого курса Гарварда.
Как раз тогда, когда они с ним встретились, вспомнил Лаки.
— Ну, у нее есть заботы поважнее всяких там дорогих безделушек. Например, ее гулящий муж.
— Гулящий? Да я никогда даже не взглянул на другую женщину с тех пор, как встретил Кейт.
— Тогда почему ты ее бросил?
— Я ее не бросал, — незамедлительно последовал ответ.
Лаки схватил Джека за галстук и подтянул поближе к себе.
— Ты, сукин сын, она звонила мне вчера вечером два раза вся в слезах.
— Кейт плакала?
— Да, черт возьми, она плакала. Я бы сказал, что это вполне нормально для женщины, которую бросил муж. Вместе с ребенком, — процедил Лаки сквозь зубы. Бак прав. Надо было пристрелить Петерсона с самого начала.
— Я никогда не бросал ее! И не брошу!
— Ты еще скажешь, что был дома вчера вечером?
— Нет, но…
— Не отвертишься. — Лаки сильнее сжал кулак.
— Да я и не собираюсь, черт возьми! Я был в Бостоне, по делам. И Кейт это знает. Я звонил ей оттуда аж три раза.
— Три раза?
— Один раз в шесть. Потом в восемь, перед тем как идти на деловую встречу. Потом в одиннадцать, когда вернулся в отель. Мы впервые расстались, с тех пор как родился Диллон. Я чертовски скучал по ней.
Лаки показалось, что земля уходит у него из-под ног.
— Кейт звонила мне, — упрямо повторил он, — в слезах. Потому что ты ее бросил.
