поведение жителей других планет. Его сестра зажглась звездой первой величины среди ограниченных представителей отделения ксеноантропологии в Институте Науки – победив предубежденность против своего сомнительного происхождения и своего пола.
Покончив как с кормлением, так и с беседой, Черити направилась обратно к дому, по колено увязая в рыхлом снегу.
Глаза их встретились сквозь оконное стекло.
И острота молнией пронзившего его чувства ошеломила Старбака.
На один-единственный головокружительный миг Старбак почувствовал себя таким же сбитым с толку, как и прошлой ночью, когда он наугад пробирался сквозь метель в этом заледенелом, белоснежном, чужом мире.
Глава четвертая
СТАРБАК БЫСТРО взял себя в руки.
Когда открылась входная дверь, он с притворным интересом рассматривал огонь в огромном камине. У него в спальне тоже горел огонь, припомнил Старбак.
Хотя подобный способ обогрева был удручающе примитивен, уж не говоря о том, что он показался ему почти святотатственной тратой драгоценного дерева, Старбак не мог отрицать удовольствия от аромата горящих поленьев и от тепла, согревающего его протянутые ладони.
– Ну, у тебя определенно вид человека, который собирается прожить еще немало лет, – приветствовала его Черити, входя на кухню.
– Я и собираюсь. Спасибо за то, что разрешила мне воспользоваться душем. Я получил невероятное удовольствие от горячей воды.
– Еще бы – после вчерашнего-то. – Она сбросила с плеч толстую куртку и повесила ее на крючок.
На ней были такие же брюки, как и те, что она дала ему. Синего цвета, сшитые из какой-то мягкой, эластичной материи. На ней они сидят куда лучше, решил он, взглянув на ее женственные бедра.
Она сменила свитер. Новый был мягче и по фактуре, и по оттенку. Он напомнил Старбаку легкое облачко, подкрашенное лунным светом.
Под пушистой тканью мягкими полукружьями угадывались груди. Он засунул ладони в карманы брюк, чтобы не поддаться соблазну и не дотронуться до нее.
Отмахнувшись от странного притяжения, которое выводило его из равновесия, он обратился к ней:
– Я верно расслышал? Твое имя в самом деле Черити?
Старбак помнил, что это слово означает «милосердие», и решил, что она правильно выбрала имя. Учитывая, какую опасность может представлять незнакомый человек, разумнее, наверное, было бы оставить его умирать на дороге.
– Знаю-знаю. – Она усмехнулась, блеснув зубами такой белизны, какой Старбаку еще не доводилось видеть. – Ужасно старомодное имя, как у героини какого-нибудь романа девятнадцатого века. А сестер моих зовут Фэйт[1] и Хоуп,[2] из чего ты можешь сделать вывод, что наша мать – старомодная женщина. Но вот что интересно: она всегда была ультрасовременной. До того как выйти замуж за отца, она танцевала в мюзик-холле Марты Грэм, а в данный момент, когда мы с тобой беседуем, она живет где-то на Таити и рисует аборигенов, совсем как Гоген.
Старбак не сразу улавливал то, что она говорила. Но не хотел, чтобы она останавливалась. Ее голос напоминал музыку; он мог бы слушать ее часами.
– Но когда дело касалось имен ее детей, она становилась удручающе викторианской дамой. На очереди у нее были Пруденс[3] и Модести,[4] вот только девочки больше не родились. Правда, этот факт ее бы не остановил. Она намеревалась назвать моего брата-близнеца Лойал,[5] но тут уж папа топнул ногой и заявил, что имеет право сам дать имя своему единственному сыну. Повезло Дилану, правда? Как ты думаешь?
Он сейчас мог думать лишь о том, какие у нее невероятные глаза. Смотреть в них – все равно что заглядывать в бездонные синие озера.
– Так зовут моего брата, – продолжала щебетать Черити. – Дилан. В честь поэта, а не певца.
Светский разговор сарнианам был неведом. Холодная сдержанность не позволяла им пускаться в пустую болтовню. Кроме того, развитой интеллект и стремление к точности заставляли их выбирать одно- единственное нужное слово там, где представители других рас использовали два или даже три менее подходящих слова.
Терране, навещавшие его родителей, всегда были чрезмерно разговорчивыми, как и фримасиане – чужаки, занятые строительством и ремонтом на планете.
Ну, и, конечно, нельзя забывать о толпах агентов по продаже монолетов, прославившихся тем, что могут трещать без остановки, чтобы уговорить тебя купить новую модель, даже если нынешняя тебя вполне устраивает. Но и самые словоохотливые иноземцы рядом с Черити Прескотт показались бы молчунами.
Ее слова пульсарами вспыхивали в его сознании. Старбак что есть мочи старался поспевать за ней. Декодер универсального переводчика работал на предельной скорости, и тем не менее Старбак не улавливал и половины из того, что она говорила.
Его внимание привлек тихий скрежещущий звук.
Старбак взглянул на стену и увидел крошечную копию дома, совсем как дом Черити. Пока он его разглядывал, оттуда выпрыгнула игрушечная птичка, забавным голосом прочирикала несколько раз и опять скрылась за дверцей. Он с некоторым опозданием догадался, что эта совершенно глупая на вид птичка сообщила время. Что за странный, нелогичный способ, раздумывал Старбак.
– А твой отец? – вернулся он к разговору. – Где он?
– Он умер несколько месяцев назад.
